Карен Харпер - Королева

Елизавета ждала укусов, помощи, чего-нибудь. Вечность проходила и сменялась новой вечностью. Мохнатые тельца и проворные лапки покрыли ее плотно зажмуренные глаза, ее рот. Она умрет здесь. Ей хотелось кричать, бежать, но она была в ловушке. Принцесса затаила дыхание, боясь, что насекомые пролезут ей в ноздри или в уши. У нее кружилась голова, ее тошнило. В висках пульсировала боль. Беспомощная. Загнанная. Проклятая. Она дрожала всем телом.

Пчелы кишели и жужжали у нее на руках, на каждом длинном пальце, которые так нравились людям. Елизавета уронила книгу. Но ни одна пчела из этой гудящей, роящейся черной массы не укусила ее. И тут у Елизаветы появилась надежда на спасение — она услышала вдалеке голос сестры.

— Десма! Десма Ормонд! Где ты?

Мучительница рассмеялась и тронула Елизавету за плечо.

— Я здесь, ваше высочество. Иду!

Если она уйдет, пчелы тоже улетят? Если кто-то пройдет мимо и закричит или начнет отгонять их, что тогда произойдет? И если принцесса Мария увидит, что сделала ее пасечница, накажет она ее или похвалит?

Вскоре Елизавета получила ответы на свои вопросы. Она не смела открывать глаза, но услышала голос сестры ближе — короткий смешок и короткое восклицание: «Ой!» Должно быть, Мария увидела ее, осажденную насекомыми. Позовет ли она на помощь? Знала ли она об этом заранее?

— Сейчас я не стану выпускать в тебя их яд, Болейн, — проговорила пасечница тихим зловещим голосом где-то совсем рядом. — В конце концов, ты и так уже полна отравы.

Десма Ормонд отвернулась, и пчелы, мгновенно оставив свою жертву, все до единой ринулись за маткой, перекочевавшей на перчатку пасечницы. Елизавета слышала, как на посыпанной гравием дорожке затихали ее шаги — и шаги еще одного человека. Мария все видела, но просто посмеялась и ушла.

Елизавета стояла посреди сада, привалившись к колючей живой изгороди, и дрожала. Потом ее колени подогнулись, и она повалилась на землю. Принцесса закрыла лицо трясущимися руками. У нее по коже побежали мурашки. Неужели что-то настолько дикое и ужасное только что произошло с ней на самом деле?

По крайней мере, пчел больше нет. Елизавете хотелось, чтобы этого не было. Если она не станет ссориться с сестрой — и никогда не расскажет Кэт или королеве, что натворила эта незаконнорожденная ирландка, — она сможет спрятать это глубоко-глубоко в себе, точно так же, как боль из-за потери матери и ненависти отца, который не единожды называл ее «ты, отродье Болейнов!»

— Ваше высочество, ваше высочество, что случилось? Вам плохо?

Над ней склонялось лицо Кэт, но не молодое, а испещренное морщинами и обрамленное седыми волосами. И кто-то еще был рядом, ее собственный юный образ, возникший из тумана памяти. Нет, это Мег, Мег Миллигру.

Елизавета увидела, что стоит на коленях в глубине садов Айтем Моута, возле ульев леди Корниш, которые гудели, теперь приглушенно, как мысли у нее в голове. Письмо от Сесила лежало на земле. Не было ни тюдоровской живой изгороди, ни ярко-зеленых стягов, ни дворца Уайтхолл. И пчел, покрывавших ее тело, словно вторая кожа, тоже не было. Елизавета так сильно задрожала, что ее тело затряслось.

— Я… я знаю, кто Она такая, — прошептала принцесса. — Отравительница. И почему Она хочет моей смерти.

Кэт и Мег помогли ей встать. Лицо Елизаветы было влажным, несмотря на сухой морозный воздух. Нет, не может быть, чтобы она плакала. Но сознание ее порядком затуманилось, и она похлопала себя по щекам, чтобы стряхнуть оцепенение.

— Сесил назвал ее имя? — спросила Мег.

Девушка подняла письмо с земли, и они с Кэт усадили принцессу на скамью.

— Нет, но я вспомнила. Она носит вуаль не только потому, что раньше разводила пчел, а теперь не хочет, чтобы ее узнали.

Сесил говорит, что Она изуродована оспой. Раньше Она была красавицей, но теперь обречена всю жизнь ходить в вуали.

— И она винит в этом вас? — спросила Кэт с таким же недоумением, какое было написано на лице Мег.

— Не в этом. Но она ненавидит меня. Ее зовут Десма Ормонд, или Батлер, или как ей теперь угодно себя называть. Помнишь ее, Кэт? И еще, — добавила Елизавета, чуть не подавившись словами, — раньше она служила моей сестре… а может статься, служит и поныне.

В ту ночь на небе не было ни луны, ни звезд, оно было черным, как душа женщины, которую они ехали искать. И все-таки Елизавета верила, что им нужно отправляться в путь сегодня же.

— Где эта девчонка? — спросила она у Кэт, потом перевела взгляд на Неда. Они договорились встретиться у нее в спальне, но Мег не пришла. — Я ей голову оторву, если она спуталась с Сэмом.