Степан Злобин - Степан Разин

– Все в обиде! Ты сам посуди, атаман. Я, к примеру, колесник.

– А я гончар, – подхватил второй.

– Я рыбные сети плести был первый искусник!..

Стрельцы зашумели все враз о своих ремеслах и промыслах. Не перебивая, Разин смотрел на них и слушал с любопытством.

– А ныне мы отбыли промыслов и дома-то свои позабыли. Согнали нас жить по приказам, под единую кровлю, как словно в конюшни. Коням хоть отдельные стойла, а нам и того нет. Смрад, грязь!..

– Зимой холод!

– Дома хозяйки одни да робята.

– Кормись одним жалованьем стрелецким, а деньги идут воеводам да головам. Каждый себе норовит споловинить...

– Коли поднял нас, то к большим городам, атаман, уж веди. Всех стрельцов по пути до Москвы поднимем.

– Есть слух, что в Саратове знатная рать у бояр, – сказал Разин. – Не сробеете в битве?

– Давай лишь веди. Не сробеем! В обиду тебя не дадим, – обещал стрелец.

– Ну, спасибо вам, добрые люди, – сказал на прощанье Разин, вставая от их костра.

Ближе к берегу сидели кучки крестьян вокруг таких же костров. Они пекли рыбу, варили жирную кашу, уху.

– Хлеб да соль! – сказал Разин, подойдя к огню.

– Садись, батька, с нами! Добыча у нас нынче добрая: осетра уловили.

– У нас, батька, утки печены!

– Степан Тимофеич! Лесная свежатина! Олень на нас сам наскочил! Иди к нам! – звали от разных костров.

Там, где на вертелах пекся олень, было самое людное место. Над кучей ярого жара, воткнув на пики, пекли огромные части – целые ноги, хребтину, голову, бок...

– Ну, жару гора! Как стоять-то! – покачал головою Разин.

– Зато комары погорели!

– Доброе мясо будет, Степан Тимофеич!

– К такому бы мясу да пиво!

Разин сел в стороне от кострища возле двоих пожилых крестьян, бойко орудовавших кочедыгами. Возле них лежало уже по паре готовых лаптей.

– На спор, атаман честной, лапти плетем: у кого спорее! На низовьях-то все обтоптались – ить лычка нету! А ныне и рады – липка пошла по пригоркам, и мы с обужей!

– Хоть до Москвы в таких! – усмехнулся Разин.

– Мы муромски, милой! Пошто нам Москва! – возразил крестьянин.

– За всю Русь ведь повстали. Москву нам не миновать у бояр отсуживать, – сказал атаман.

– Своей бы земли у боярина отсудить! А в Москве и без нас людей много: там стрельцы да посадские встанут. Ты нас-то, пожалуй, на нашей земле укрепи казацким обычаем... Ведь к жатве пора! – убеждали его крестьяне.

– Нам к жатве до Мурома не поспеть, – засмеялся Степан. – Города брать – не лапти плесть.

– А наши-то наказали, чтоб к жатве поспеть. Скажите, мол, атаману, земля у нас добро рожает. Коль к жатве поспеем, мы хлеба на все его войско дадим. Лишь бояр бы согнать, чтобы хлеба не отняли.

Вокруг них собралась уже добрая сотня людей, обступили.

– И ближе туг земли лежат, тоже хлеба рожают. Чего-то к вам прежде прочих идти! – говорили муромским.

– Синбирские земли ближе!

– А Нижний! – подсказывали кругом.

– А Пенза!

– Тамбов!.. Бояр бы согнать – и мы тоже хлебушка рады на войско отдать!

– Москву возьмем, братцы, тогда по всей Руси бояр сгоним. Все крестьянство вздохнет от бояр. В Москве вся их сила, – убеждал атаман. – А Москву не возьмем – они все равно одолеют, и Волгу, и Дон, и Оку заберут. Уж тут недалече лежит по дороге Саратов. Там войско бояре скопили. Саратов не взять, то и дальше дороги не будет.

– Степан Тимофеич, пусти меня с мужиками путь расчищать. Тут пензенские сошлись. Ты пусти, мы на Пензу пойдем по прямому пути. Ведаешь, сколь народу по деревням пристанет! – сказал от костра молодой красивый казак. – Василий Лавреич зимой обещал, что придет. У крестьян там думка одна: мужик-то не хочет боярам ведь хлеб отдавать. За хлеб он и встанет! А далее мы на Нижний...

– Пензенских отпустить? – спросил Разин, с удивлением взглянув на парня, красою более схожего с девушкой. – Ну, ныне я пензенских отпущу, завтре рязанские от меня уйдут, там – Козловские, и все по своим уездам?! Ты боярску грамоту слышал? Бояре всех уездов дворян в Москву собирают, единой ратью, а мы все поврозь?! И нам надо силы великие вкупе держать... как тебя звать-то...

– Зовут меня Осиповым Максимкою { Прим. стр. 196 }, батька, – ответил красавец. – Боярску грамоту я слыхал, да не то хотел молвить, чтобы всяк по уездам шел воевать. А мыслю я так: коли мы пойдем к Пензе, то с нами все пензенские мужики на бояр возметутся. Тебе тогда казаков туды посылать ни к чему: своей рукой народ завоюет пензенскую землю тебе в покорность. Покуда ведь мы не придем, мужики-то сами не встанут, а мы придем – и мужик осмелеет!..