Степан Злобин - Степан Разин. Книга вторая

— Тпру! Стой, окаянный, куды те несет, не конь — прямо бес! — услышали они голоса.

Фрол вскинулся, брызнув веселым смехом:

— Каурка! Пошел, уходи! Ах, срамник! В атаманску избу-то без спросу!.. Вот я тебе дам, собака!..

Фрол выскочил на минуту и тотчас вошел.

— Прости, Тимофеич, к тебе поспешил и коню не сказал во дворе дожидать, а он, окаянная сила, за мною в избу, будто званный!.. Он всюду за мной без повода ходит… Ну, здравствуй еще раз!

Минаев приехал на целом десятке троек. Он крепко стоял в своих городах. Все верховья Донца были словно его воеводство, где он замещал добрый десяток царских воевод, изгнанных или казненных народом.

Он навез разных подарков: битых гусей, ветчины, наливок, круп, сала, сушеных груш, яблок, соленых грибов…

— Не воеводским обычаем брал, избави бог, батька! — шумел он, по-волжски «окая». — Народ все тебе приносил. У нас там народ богат. И твое-то имечко свято народу, Степан Тимофеич! Добра тебе хочет народ, ждет, когда ты поднимешься снова.

— Чем гусей да индеек на тройках возить, собрал бы возов сотню хлеба! У тебя в голове бубенцы, да орехи, да пироги, а мы, Фрол, державу воюем!.. Не пирогами нам войско кормить. Хлеба надо! — резко одернул Степан.

— Да, батька, ведь с тем я к тебе: я хлеба тебе соберу хоть и триста возов! Край богат — были б деньги. Казны у меня нехватка. Ты денег давай, — легко сказал Фрол. — Мы там сколь хочешь войска прокормим!..

Минаев гремел голосом, громко смеялся, уверенно звал Степана все войско вести на Донец.

— Дождались бы весны, да и грянули дружно оттуда!.. — гудел он. — Ведь за нас весь народ. Поверишь, робята мои на торга в Харьков едут гуртом — воеводы их пальцем не смеют!.. А я, батька, умыслил, чего никому не приснилось: ударить на Новый Оскол да оттоле прямым путем в Тулу!..

Минаев раскатисто захохотал.

— Вот будет ди-иво, как в Тулу-то влезем, а! Не ждут воеводы с нашей сторонки гостей под Москву.

Степан вдруг весь покрылся испариной. Минаев словно поймал на лету его же мысль, но надо было ее еще взвесить, проверить… Поход — не игра… Должно быть, глаза не соврали Степану, когда подсказали эту дорогу по чертежу…

— Уж, верно, не ждут, — подтвердил атаман, стараясь хранить спокойствие.

— Не ждут, батька, где им! Дорога прямая будет: больших городов по пути нет, Воронеж вправо, Курск влево оставим… Вот Белгород мне как бельмо на глазу. Воевода там с войском сидит, князь Волконский. Да до весны он не двинется, станет сидеть. А кабы попередить его, батька. Ты силу свою подкинешь, и воевода тогда не посмеет на нас. Ведаю, рати его не так много. Да и нам с запорожцами сговориться: Сирко воеводе на хвост наступит — он будет сидеть да молчать и носа из Белгорода не сунет…

Минаев к чему-то прислушался, вдруг быстро шагнул к двери, распахнул ее… В сенцах стоял Прокоп.

— Не один ты тут, батька?.. Я тогда после зайду. Дельце мое не велико… — растерянно пробормотал рыбак. — Здравствуй, Минаевич, Войска Донецкого атаман! — дружески поклонился он Фролу.

Тот поглядел сурово и неприветливо.

— Здорово, рыбак! Опосле зайдешь. Ныне нам с батькою бесноватых не надо! — резко сказал он.

— Опосле, опосле! — суетливо отозвался Прокоп и задом попятился в сенцы.

— Чего-то тут у тебя порченый дьявол снует?! — проворчал Минаев.

— Да свой человек, Наумова друг. И разумом взял и отвагой. Чего он тебе? — удивился Степан. — Пошто ты его обидел?

— А в сенцах пошто тут мотается, словно бы пес?

— Ну, вишь, шел по делу, смутился…

— Не люблю я уродов: как чирьи в роду людском!.. Недобрые люди… — серьезно сказал Минаев.

— Да брось-ка ты, что ты! Уродец уродцу рознь.

— Ну, как знаешь, а бесноватых я все-таки не люблю! — перебил Минаев и, насколько возможно понизив голос, вернулся к прежнему разговору: — Так, слышишь ты, тульские кузнецы ко мне присылали, зовут… А в Туле мы с ружьями, с пушками будем… А далее нам уж прямая дорога в Москву через Серпухов или Каширу… Лазутчиков слал я по всем городам — путь пытать. Ждут нас, Степан Тимофеич, золотко, жду-ут! И что тебе Волга далася! Мой-то путь тоже испытан: Иван Болотников шел сим путем. Не в обиду тебе, не хуже был атаман… Попутал с дворянами, Ляпунов [51]его продал. А мы без дворян обойдемся!

— Что ж, пешим походом… — сказал Степан.

— На что, батька, пеше! — весело воскликнул Минаев. — У меня ведь нонче соседи — татары да запорожцы — все лошадиные люди, — шутливо сказал он. — Чего нам коней не купить! Сколь надо — сдобудем!.. Покуда ты размышляешь, в то время челны готовь, а там поглядим — Доном идти на челнах али конно. Пока ты размышляешь, а я тысяч пять лошадей приторгую. А не то, как поправишься малость, сберись-ка в мое «воеводство». Уж я-то тебя на радостях там приму — так приму-у!.. А там мы с тобой все обсудим, людей сам расспросишь… — Минаев вдруг наклонился к Степану и зашептал: — А не то запорожские, может, заедут. Я звал их к себе побывать. Тогда мы с тобой большой разговор с Запорожьем затеем… Черт-те что, как Москву обдурим!.. «Згода, что ли?!» — як говорят сусиды мои, запоризьски казаки, — громко воскликнул Минаев.