Ивен МОНТЕГЮ - Человек, которого не было

В течение второй половины мая, июня и первой половины июля 1943 года мы не получали никаких сведений, которые подкрепили бы нашу уверенность в успехе «операции Минсмит». Мы надеялись на прочность немецко-испанских связей и доверчивость немцев. Немцы получили документы настолько ясные и убедительные, что они, несомненно, поспешат поздравить себя с величайшим триумфом своей разведки.

Мы представляли себе, как офицеры немецкой разведки удовлетворенно потирают руки, как они радуются, что организация, созданная ими в Испании, а также система тесного контакта с ответственными испанскими официальными лицами (чем Канарис * ( * Канарис – начальник военной ра з ведки и контрразведки гитлеровского вермахта. – Прим. Ред ) особенно гордился) наконец доказала свою ценность. Теперь немецкая разведка могла загладить вину, которую она чувствовала за собой в связи с высадкой союзников в Северной Африке (тогда немцы, насколько мы могли судить, были застигнуты врасплох).

Иметь возможность представить своему штабу копию письма от заместителя начальника имперского генерального штаба командующему группой армий (и какого письма!) – для разведчика это удивительный сон, осуществление всех его надежд, юношеских мечтаний. Располагая такой информацией, генеральный штаб мог предотвратить катастрофу или нанести противнику сокрушительный удар в самый критический момент.

Именно поэтому я решительно противился стремлению некоторых ответственных лиц использовать наш план для передачи мелкой дезинформации, какая могла содержаться в переписке младших офицеров. Если бы письма майора Мартина были такого уровня, немцы вряд ли стали бы снимать с них копии, а сняв, могли не принять их в расчет при разработке стратегических решений. Но то, что сэр Арчибальд Най написал генералу Александеру, должно быть правдой. Заместитель начальника имперского генерального штаба должен знать планы союзников. Он не может быть жертвой операции по дезинформации противника. А раз немецкая разведка попалась на удочку и приняла письмо за подлинное, то немцы должны начать действовать – никакой генеральный штаб, получивший такую информацию от своей разведки (которая к тому же может удостоверить ее подлинность), не откажется принять ее во внимание при разработке стратегических замыслов.

Итак, мы ждали.

Наступил день начала «операции Хаски», высадка прошла успешно. Остров Сицилия представляет собою, грубо говоря, треугольник, стоящий на своей вершине. Союзники высадились ранним утром 10 июля по обе стороны вершины и быстро продвинулись по сторонам треугольника и к центру. Внезапности удара способствовало немало факторов, например плохая погода и период новолуния, но это не поколебало уверенности нашей группы в том, что «операция Минсмит» удалась и что мы внесли свой вклад в успех высадки. По мере того как из Сицилии поступали разведывательные донесения и другие документы, наша точка зрения подтверждалась. Почти не было сомнений, что немцы отказались от усиления обороны Сицилии с юга (где мы фактически высадились) и занялись организацией обороны на западной вершине треугольника и на северной его стороне. А это имело смысл, если бы мы намеревались нанести по Сицилии отвлекающий удар во время высадки десанта на Сардинию или атаковали Сицилию после взятия Сардинии. Но дело не только в том, что в период, предшествовавший высадке, немцы создавали оборонительные укрепления главным образом на севере Сицилии. Гораздо менее сильной, чем можно было ожидать, оказалась вся система обороны на острове и особенно неэффективной – оборона в южной и восточной частях его. Точка зрения официальных лиц относительно «операции Минсмит» была сформулирована в докладе адмирала Каннингхэма: «Чрезвычайно эффективная отвлекающая операция и правильный выбор маршрутов подхода сыграли свою роль». Нам удалось достичь внезапности удара. Насколько мы были обязаны своим успехом «операции Минсмит», удалось узнать через несколько месяцев после окончания войны. Вот как это произошло. В ожидании демобилизации я составлял отчет о работе, проделанной мною за время войны. Это требовалось сделать для тех, кто, наверное, никогда не выберет время познакомиться с моими записями или решит, что их не стоит читать. Однажды утром, когда я, как обычно, сидел в своем душном кабинете в Адмиралтействе, раздался телефонный звонок. Говорил заместитель начальника разведывательного управления военно-морского штаба и при этом так хохотал, что я не мог разобрать его слов. С трудом я уловил, что он вызывает меня к себе. Когда я явился к нему, он, все еще трясясь от смеха, протянул мне пачку документов. Я сразу узнал их, хотя слова, которые бросились мне в глаза, были написаны по-немецки: „Lieber Gгоssаdmiralгаl"* ( *Дорогой гроссадмирал (нем.) . То были письма, которые мы использовали в «операции Минсмит», вернее, их немецкие переводы! Они закончили, наконец, свой длинный путь…