— Поддержали Муравьева. А он объявил Поволжскую республику.
— Этого негодяя надо арестовать. И скорее.
— Но как это сделать, товарищ Варейкис?
— Давайте думать. Только время не ждет.
— Вы сами что предлагаете? Как председатель…
— Предлагаю… Предлагаю вызвать его сюда, к нам. На заседание исполкома. Сегодня же ночью. И как только явится — арестовать.
— Кто будет арестовывать? Нас слишком мало.
— Не беда. Привлечем человек тридцать латышских стрелков и… и человек двадцать, не менее, из других отрядов. Надо только продумать операцию во всех деталях. Кто возглавит?
— Вы и возглавите, товарищ Варейкис. Фактически уже возглавили.
— Других предложений нет?
— Нет!
— Так не будем же терять время, товарищи…
Своими действиями по приезде в Симбирск Михаил Артемьевич был доволен.
Еще в пути он выступил перед сопровождавшими его частями и, судя по загоревшимся глазам бойцов, по громкому и грозному «ура», сумел навязать им свой взгляд на события, дать новый импульс их энтузиазму, воодушевить на новые подвиги.
Чистое небо и горячее летнее солнце — добрые знаменья! — сопровождали его на всем пути и встретили в Симбирске, когда «Межень» и другие суда пришвартовались к пристани бывшего пароходного общества «Самолет».
Под бодрые звуки встречного марша, в сопровождении адъютантов и ординарцев, главком сошел на берег. То, что он здесь увидел, порадовало военную душу.
В начищенных трубах оркестра многократно отражалось солнце. Ровная щетина штыков над выстроенными частями гарнизона казалась недвижимой, и только наметанный глаз главкома углядел едва заметное их колебание. Чеканя шаг — совсем как в давние времена, — подходила навстречу прибывшему группа командиров. Ее возглавлял Клим Иванов, загорелый, в глазах — торжественная радость. Левый эсер, в доску свой, надежный!
Ничего, еще отольются большевичкáм слезы Маруси [4] М. Спиридонова.
и кровь ее соратников, пролитая в Москве…
После первых актов церемонии Иванов, набравшись духу, решился спросить:
— Вы действуете по решению нашей партии?
— Видишь ли, дорогой Клим… В данный момент я действую самостоятельно. Но ЦК партии левых эсеров поддержит меня.
— Разрешите еще вопрос?
— Спрашивай!
— Правда это, что… будто вы заявили о разрыве с нашей партией? Или это большевистская провокация?
— То, что я так заявил, — правда. Но то, что я порываю с партией, — неправда. Это мой тактический ход, в ответ на провокационные демарши большевистских комиссаров. А тебя, Клим, я назначаю командовать Симбирским укрепрайоном. Есть еще вопросы?..
С первых же минут по прибытии Михаил Артемьевич действовал с присущей ему энергией и решительностью. На железнодорожной станции он встретился с командиром бронедивизиона Беретти. Бравый, щеголеватый Беретти в мгновение ока выстроил своих орлов, и главком обратился к ним с краткой и пламенной речью:
— Воины революции! Вам доверена грозная бронированная сила. Но весь вопрос в том, куда и против кого эта ваша решающая сила направлена. До сих пор, по злой воле предателей революции, пулеметы ваших боевых машин были почему-то нацелены на восток. В то время как главная опасность грозит нам с запада. С запада, а не с востока надвигаются на нашу молодую республику вооруженные до зубов полчища германского империализма, вероломно разорвавшего Брестский мир. Разве не наш святой долг дать им достойный отпор? Но для этого наши силы должны быть высвобождены, братоубийственная гражданская война должна быть прекращена! Я взял на себя историческую миссию прекратить гражданскую войну перед лицом внешнего врага! Да здравствует красное знамя! Да здравствуют Советы без большевистских предателей! Да здравствует скорая победа над всеми врагами мировой революции!
Сбитые с панталыку, бойцы привычно крикнули «ура!», затем по команде Беретти скатили с платформ бронеавтомобили, заняли в них свои места, завели моторы и, дымя, направились к Кадетскому корпусу — блокировать губисполком и комитет большевиков, возглавляемых столь знакомым главкому Варейкисом.
В ту же сторону были направлены более ста матросов-анархистов, отчаянных головорезов. Еще в первый приезд Михаил Артемьевич вынужден был согласиться с их разоружением, расформировать отряд и даже упрятать всех за решетку — до лучших времен. И вот долгожданные лучшие времена наступили. Теперь он же выпустил их, дозревших, на волю и вернул им оружие.
Читать дальше