Сергей Морозов - Бах

Юноша Бах проявил в сложной обстановке догматических распрей стойкость выходца из народа. Бахи всегда сторонились церковных распрей.

«Надо было уметь хлопотать, льстить и изворачиваться при столкновении взглядов; все это претило добросовестной и неподкупной натуре Иоганна Себастьяна», – писал об этом же периоде жизни Баха русский исследователь Э. К. Розенов. И немецкий биограф Ф. Вольфрум также признал, что Бах ценил «возможность свободного творчества» гораздо выше тех удобств в жизни, которых «он легко мог добиться своей уступчивостью по отношению к богословским деятелям».

Баха оставляют покамест вне споров. Себастьян еще не испытывает притеснений и с художническим увлечением совершенствует свою импровизационную игру. Не как ученик уже, а как сочинитель.

...В начале 1708 года Иоганну Себастьяну поручили сочинить кантату в честь праздника по случаю прошедших зимой выборов в городской совет. Не желая уступать в том резиденциям феодалов, входившая в силу буржуазия пышно проводила выборы и устраивала празднества по поводу муниципальных событий. Сочинение кантат по таким случаям было традицией Мюльхаузена.

Светский повод – духовное содержание. Бах создал произведение в стиле школы Букстехуде. Возможно, чтобы не вызывать недовольства у спорящих богословов, он взял библейский мотив, близкий по характеру произведениям Лютера: «Господь – мой владыка» (71).

Лишь спустя лет полтораста начатое сравнительное изучение творчества Баха разных периодов позволило объективно оценить достоинства мюльхаузенского мотета Иоганна Себастьяна. Особенно интересен состав оркестра, вместе с органом сопровождающего хоровое пение. Молодой композитор искусно разделил оркестр на три ансамбля: медные духовые (трубы), деревянные духовые (флейты, гобои и фагот) и струнные.

Кантата торжественно прозвучала 4 февраля 1708 года в Мариенкирхе. Мюльхаузен остался доволен своим органистом. Постановили издать кантату на средства городского совета. На обложке крупной готической вязью с украшениями вывели имена двух бургомистров города – Адольфа Штректера и Георга Адама Штейнбаха; для имени же органиста церкви Власия едва нашлось место в конце страницы, где оно обозначено мелким шрифтом. Ноты «поздравительного мотета» каллиграфически выписаны рукой самэго Иоганна Себастьяна: школьные уроки пригодились прилежному ученику на всю жизнь.

В Мюльхаузене же Бах сочинил кантату «Из глубины взываю» (131). Швейцер написал об этой кантате: «На каждой странице чувствуется, как освобождается композитор от влияния северных мастеров».

Торжественная кантата, безусловно, укрепила престиж органиста. Уже в феврале, после праздника в честь выборов, муниципалитет принял окончательное решение о перестройке органа и руководство этим важным для блага города делом поручил ему, Себастьяну.

Радовал Себастьяна и уклад его семейной жизни. Мария Барбара унаследовала от рода и домовитость, и музыкальность; муж обрел спокойную и надежную опору.

Двадцатитрехлетний Бах принес домой пахнущий краской свежий оттиск напечатанной в типографии «Выборной кантаты». «Голоса» ее вложены в нарядную обложку. Мария Барбара, повидавшая дома уже немало нот композиторов разных стран, полюбовалась сочинением мужа с затейливой виньеткой на последней странице папки. На всеевропейском музыкальном языке, по-итальянски, значилось: «Год 1708. Бах. Органист Мюльхаузена».

Могли ли знать композитор и его жена, что в этот весенний день они держат в руках не только первую, но и единственную кантату, которой повезло быть изданной при жизни великого творца музыки?

Канун лета принес волнения. Богословские перепалки перенеслись в церковь св. Власия. Светским властям не удалось приглушить вражду. Пиетисты одержали верх в руководстве этой церковью. Искусство Баха вынуждено было умолкнуть, обязанности органиста сводились к простейшему сопровождению хоралов. Никакой импровизированной гармонии.

Надежды на Мюльхаузен не сбылись. В Арнштадте запрет на его усовершенствования полифонической музыки наложили невежественные чины консистории, здесь – ученые богословы в пылу своих распрей и интриг.

На перепутье жизни молодой музыкант, теперь уже и композитор, оглянулся назад, на Веймар. В «Некрологе» сказано о Бахе: «...Городу Мюльхаузену не было суждено надолго его удержать». И далее в стиле хроники сообщено о поездке в 1708 году Иоганна Себастьяна ко двору веймарского герцога, которому он был представлен и показал там свою игру. В итоге свиданий Баху предложили должность камерного и придворного органиста в Веймаре, на что он немедленно согласился. Жалованье определили куда значительнее мюльхаузенского: сто пятьдесят шесть гульденов в год.