Даниил Мордовцев: Ирод

Но что это на кровле храма? Какие-то люди... Что они делают там? Зачем взобрались на кровлю над самым римским орлом, который водружен там по повелению Ирода? Они по канатам спускаются к самому орлу... Они рубят его топорами!.. Что это? Опять бред?.. Будьте вы прокляты, все мои видения, все призраки!.. Но это не призраки... Я не сплю, не брежу... Орла рубят... Я слышу радостные крики народа...

— Эй! Кто тут? Рамзес! Стража!

Входит Рамзес.

— Посмотри, что это на храме? Что они делают?

— Рубят орла, господин... Чернь бунтует... Начальник галатов уже поспешил туда с отрядом.

— Привести ко мне главных бунтовщиков! О, я еще покажу им себя!

Немного погодя к внешней дворцовой галерее галаты пригнали около сорока молодых иудеев и с ними двух старых вероучителей из фарисеев, Иуду и Матфея, которые пользовались громадным авторитетом не только в Иерусалиме, но и во всей Иудее. Ирод вышел к ним на галерею. Его удивил смелый, даже веселый вид арестованных юношей.

— Вы ли это дерзнули разрубить золотого орла? — спросил их Ирод.

— Мы! — в один голос отвечали арестованные.

— Кто вам это внушил?

— Закон отцов наших, — был ответ, но не смиренный, а какой-то задорный, радостный, приведший Ирода в недоумение.

— Почему же вы так веселы, когда вас ждет смерть? — спросил он.

— После смерти нас ждет лучшее счастье, — отвечали юноши.

Ирод пожал плечами. Его поразила такая стойкость, такая несокрушимость народной воли. Он обратился к старикам, которые с ободряющей улыбкой смотрели на юношей.

— Это вы научили их? Вы подвигнули на преступление этих почти детей? — спросил он.

— Мы! — отвечал Иуда.

— Но ведь вы толкаете их в объятия смерти!

— Да! — отвечал Матфей. — Мы толкаем их в объятия смерти. Но что может быть почетнее и славнее, как умереть за заветы отцов! Кто так кончает, того душа остается бессмертной и вкушает вечное блаженство... только дюжинные личности, чуждые истинной мудрости и не понимающие, как любить свою душу, предпочитают смерть от болезни смерти подвижнической.

— Хорошо! — вскричал Ирод, в котором опять закипела болезненная злоба. — Я доставлю это удовольствие вам и всем недюжинным личностям!

Действительно, на другой же день Иуду и Матфея и с ними тех юношей, которые были на кровле храма и разрубили римского орла, сожгли живыми на костре, а остальных распяли на крестах.

После этого случая, — говорит иудейский историк, — болезнь охватила все тело Ирода и в отдельных частях его причиняла ему самые разнообразные страдания. Его мучила лихорадка, а на всей поверхности кожи он испытывал невыносимый зуд, а равно постоянные боли в заднепроходной кишке; на ногах у него образовались отеки, как у людей, одержимых водянкой, на животе — воспаление, а в срамной области — гниющая язва, питавшая червей. Ко всему этому наступали припадки удушья, лишавшие его возможности лежать, и судороги во всех членах. Мудрецы объясняли его болезнь небесной карой за смерть законоучителей. Он сам же, несмотря на отчаянную борьбу с такой массой страданий, цепко держался за жизнь: он надеялся на выздоровление и думал о средствах лечения. Он отправился на ту сторону Иордана, чтобы воспользоваться теплыми купаньями в Каллирое, вода которой течет в Мертвое море и до того пресна, что ее можно также и пить. Врачи предполагали здесь согревать все его тело теплым маслом. Но когда его опустили в наполненную маслом ванну, в глазах у него помутилось и лицо его искривилось, как у умирающего. Крик, поднятый слугами, привел его, однако, опять в сознание. Но с тех пор он уже сам больше не верил в свое исцеление и велел раздать воинам по пятидесяти драхм каждому, а начальникам и друзьям своим более значительные суммы.

Прибыв на обратном пути в Иерихон, — говорит далее тот же историк, — Ирод в своем мрачном настроении, желая как будто бросить угрозу самой смерти, предпринял безбожное дело. Он приказал собрать знатнейших мужей со всех мест Иудеи и запереть их в ипподром; затем призвал к себе сестру Саломею и мужа ее Алексу, своего любимца... Саломее так и не удалось соединить свою судьбу с романтическим «сыном Петры», Силлаем, которого ненавидел Ирод.

— Я знаю, — сказал он Саломее и Алексе, — что иудеи будут праздновать мою смерть, как юбилейное торжество. Однако мне могут устроить и траур, и блестящую погребальную процессию, если только вы пожелаете исполнить мою волю... Как только я умру, тогда вы оцепите воинами тех заточенных в ипподроме и прикажите как можно скорее изрубить их... Пусть вся Иудея и каждое семейство, против своей воли, плачут над моею смертью...