Жюстин Пикарди - Дафна

Читая, Симингтон испытывал ужасное ощущение постигшего его несчастья. Ему хотелось прервать чтение, швырнуть письмо на пол, разорвать на мелкие кусочки, изгнать из памяти ее слова, но он не мог: ему надо было добраться до конца. «Тем не менее, — бежала дальше машинописная строчка письма, — мне кажется, я тщательно и нелицеприятно проследила развитие Брэнуэлла с самого детства, с его мальчишеских лет, до зрелости и упадка, привела цитаты из его прозы и поэзии, там, где это было необходимо (обычного читателя, наверно, приведет в некоторое замешательство Ангрия, но тут ничего не поделаешь: помимо ангрианских хроник после него мало что осталось). Я пришла к выводу, что и никакого романа с миссис Робинсон не было, совершенно уверена — Брэнуэлл все это выдумал…»

Прервав чтение, он отложил письмо. Итак, Дафна, как и все другие, махнула рукой на Брэнуэлла, несмотря на все былые обещания защищать его, присоединилась к его хулителям, причислила к фантазерам, тешащим себя несбыточными иллюзиями, назвала бесталанным писакой, придумавшим себе несчастную любовь, которая стала якобы причиной его заката и смерти. Да будет так.

— Как постелешь, так и поспишь, — проворчала ему на ухо мать.

— Это не поможет, да и когда ты вообще помогала мне?

— Я помогу тебе, Алекс, — сказала Беатрис. — Всегда лезла из кожи вон ради тебя и твоих мальчиков.

«Мальчики, — подумал Симингтон, беззвучно двигая губами. — Мальчики». Теперь они рассеяны по миру, за морями и океанами, далеко от дома, они потеряны для него, потеряны, как строчки Эмили.

— Попросить Дугласа, чтобы он приехал навестить тебя?

Но Симингтон не услышал ее: он погружался в темноту, обволакивавшую его сознание.

— Брэнуэлл, — прошептал он едва шевелящимися губами.

— Кого бранить? — спросила Беатрис. — Не понимаю, что ты мне хочешь сказать, Алекс. Попытайся произнести это более отчетливо…

— Брэнуэлл Бронте, — пробормотал Симингтон, но тот по-прежнему хранил молчание.

Хэмпстед, сентябрь

Я сижу в моей комнате, собственной комнате на самом верху дома. Это маленький чердак с видом на крыши и дымоходы, и, если высунуться в окно, увидишь пустошь и грачей, кружащихся по вечерам над деревьями. Я сняла это жилище у супружеской пары, искавшей помощи по уходу за детьми. Слышно, как мальчики играют в футбол в саду — их трое, всем меньше десяти; в условия сделки входит обязанность присматривать за ними пару вечеров в неделю. Мне это не в тягость: я люблю детей, люблю даже шум, который они поднимают, их голоса, звучащие в доме; кажется, и они меня любят. Я бесконечно играю с ними в «монополию» и карты, а это значит, что за жилье с меня берут меньше и я могу позволить себе жить достаточно близко от книжного магазина и по-прежнему ходить на работу пешком. Думаю, Пол предпочел бы, чтобы я переехала подальше, на другой конец Лондона, но я не вижу в этом необходимости. Не он держит меня здесь, в Хэмпстеде, и не близость к местам детства Дафны, совсем нет, хотя они и стали привычной для меня частью ландшафта. Здесь я выросла, и мне нравится тут жить, не важно, столкнусь я еще с Полом или нет.

Впрочем, я не встречала ни Пола, ни Рейчел с тех пор, как она приходила в книжный магазин в начале месяца. Правда, я позвонила ей пару дней назад и узнала адрес — не очень далеко, по ту сторону пустоши, в Хайгейте.

— Придете навестить меня? — спросила она, но я отказалась, добавив, что пришлю копии писем Симингтона и Дюморье по почте.

— Очень великодушно с вашей стороны, — сказала она.

Но я вовсе не чувствовала, что совершаю самоотверженный поступок. Наоборот, ощутила облегчение, что избавляюсь от этих писем. У меня по-прежнему оставался собственный набор копий, которые я сложила в папку и запрятала на самое дно ящика в письменном столе. Я не собираюсь ничего с ними делать, по крайней мере сейчас. Не планирую писать диссертацию о Дюморье и Бронте или возвращаться в колледж. Не знаю точно, чем буду заниматься, но в настоящий момент я счастлива. Никогда раньше не чувствовала себя такой свободной — может быть, только тогда, когда бежала месяц назад вдоль скал из Менабилли, но теперь нет затаенного страха. Не могу объяснить причины этого, хотя, наверно, они как-то связаны с тем, что я ушла наконец от Пола и начала самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Я только что возобновила контакты со своей живущей в Америке подругой Джесс, чему она очень обрадовалась, пригласив навестить ее этой зимой.