Жюстин Пикарди - Дафна

Симингтон бросил взгляд на папку со счетами для оплаты хозяйственных расходов, лежащую слева от пресс-папье. Счета были аккуратно помечены и размещены маленькими стопками, каждый следующий добавлялся к предыдущему, но денег не прибавлялось: дом буквально съедал их, как, впрочем, и Беатрис, — на что она тратит все деньги? Он зажмурился и вздохнул, а когда открыл глаза, комната на миг поплыла перед ним, прежде чем обрести устойчивость в пыльной полутьме. Ничего не поделаешь: придется отдать часть своих бумаг этой Дафне Дюморье, но сейчас, во всяком случае, немного.

Симингтон вновь взял авторучку и занес ее над цифрой четыре, которую предложил в качестве оплаты за две книги. Он уже потратил несколько минут, чтобы установить эту цену, не желая выглядеть скупым и алчным: Симингтон не мог допустить повторения предыдущих сделок, доставивших ему много неприятностей, так что он даже вспоминать о них не желал, но дарить ей книги он тоже не хотел. Конечно, у него были и другие экземпляры: из пятидесяти оригинальных копий каждого издания только пятнадцать он предназначал вскоре после их выхода на продажу букинистической фирме, оставляя себе другую часть тиража. Но он огорчался, даже если одна из книг Брэнуэлла уходила из дома, вместо того чтобы надежно храниться под его неустанным попечением.

Еще одна капля чернил упала на страницу, Симингтон промокнул ее и задумался. Он не хотел заканчивать письмо, были еще соображения, которыми он желал поделиться с Дафной; она, как видно, на удивление много знала и обращалась к нему в письме с доставлявшей ему удовольствие почтительностью — давно уже никто не согревал его подобным уважением. Но он знал, что должен тщательно выбирать слова: ему нельзя говорить ей слишком много — на все своя цена. Он гадал, много ли она уже разузнала о его соредакторе в «Шекспир-хед»: знает ли она о скандалах, сопровождавших Уайза? Конечно, миссис Уир проявила благоразумие, все тогда было замято и спрятано под ковер, но, даже несмотря на это, шепотки и слухи не прекращались все эти годы. А что если до нее дошла молва о проделках мистера Уайза как фальсификатора первых изданий и подписей авторов, похитителя рукописей? Хотя Уайз и умер двадцать лет назад, Симингтон чувствовал необходимость провести некую грань между собой и своим бывшим коллегой, не желая, чтобы его продолжала пятнать связь с ним.

Он вычистил кончик пера и написал: «Я сомневаюсь, что кто-нибудь в настоящее время мог бы разгадать тайну рукописей семьи Бронте. Я много лет пытался сделать это…» Симингтон заколебался, раздумывая, стоит ли добавить: «…и потерпел неудачу», но решил не добавлять. «Я уверен, вы понимаете: это весьма деликатное обстоятельство, — продолжал он, — но совершенно очевидно, что если кто-то ставил на рукописях Брэнуэлла поддельную подпись Шарлотты или Эмили, он ясно осознавал, что подпись одной из сестер Бронте принесет ему гораздо больше денег, чем подпись их брата, замалчиваемого, как это ни прискорбно, во влиятельных литературных кругах уже более ста лет. К счастью, мне удалось сохранить в моей личной коллекции несколько рукописных оригиналов Брэнуэлла, которые никто уже не сможет подделать. И должен вас заверить: они могут служить доказательством высочайшего уровня его произведений». Здесь Симингтон остановился и вычеркнул эти последние фразы. Они звучали так, словно он писал рекомендацию Брэнуэллу, жалкому железнодорожному служащему. Нет, так дело не пойдет, это совсем никуда не годится. Он скомкал вторую страницу письма, решив закончить послание своим предыдущим замечанием, что никто не сможет разрешить загадку рукописей Бронте. Так перед Дафной откроются более волнующие перспективы: она, возможно, воспримет это как завуалированный вызов и втянется в переписку. Симингтон поставил свою подпись одним росчерком пера, подчеркнул ее и вновь промокнул страницу. Потом отложил перо и начал выстукивать ногтями по зубам известный только ему код. «Это новое начало, — думал он. — И очень хорошее начало».

Хэмпстед, январь

Я стараюсь. Я очень стараюсь, должна приложить максимум усилий. Я пытаюсь, хотя пока и не слишком успешно, написать план того, что в будущем, возможно, станет моей докторской диссертацией на тему воображаемых миров, созданных детьми семейства Бронте. И особое внимание будет уделено влиянию Брэнуэлла на Эмили и Шарлотту. А если это не так, если это всего лишь мое предположение, догадка и надо все начинать сначала?