Лев Жданов - Петр и Софья

— И ему спускать нечево… За чем дело стало… На всякова коня узду найти можно. У бердышей глаз нету. Ково хватит, тот и сватом…

И стрельцы рассмеялись в ответ на зверскую шутку…

Сама судьба спасла Петра от гибели.

Всегда доступный простому люду, умный, решительный, прямой, он имел много искренних, даже ему неведомых друзей среди рядовых того самого Стремянного полка, на который больше всего надеялись и Софья, и Голицын, и осторожный, уверенный Шакловитый.

Главным таким приверженцем Петра был набожный и добродушный пятисотник Стремянного полка Ларион Елизарьев, которому Шакловитый без опаски раскрыл весь план нападения на царя и Наталью в Преображенском.

К Елизарьеву пристали: пятидесятник Димитрий Мелнов, десятники Ладогин, Феоктистов, Турка, Троицкий и Капранов, все приближённые денщики того же Шакловитого. Они должны были передавать приказы начальника своего во все концы, на заставы, в полки стрелецкие.

Когда протазанщик [94]Андрей Сергеев позвал всех этих людей на сборное место на Лубянке и они убедились, что "дело зачинается", сейчас же Елизарьев с товарищами вошёл в церковь святой Феодосии, стоящую по соседству с площадью, и здесь на святом кресте и Евангелии дали клятву спасти Петра.

Ладогин и Мелнов поскакали в Преображенское, а остальные решили наблюдать, что будет дальше.

В Преображенском было темно и тихо, когда около полуночи прискакали туда спасители-стрельцы. Очевидно, вести о сегодняшнем нападении преображенцев на Москву были пустою сказкой.

— К государю допустите нас. Дело тайное, слово и дело государево имеем сказать.

Только услышал Стрешнев эти речи стрельцов, стоящих на крыльце, куда и сам боярин выскочил полуодетый, испуганный ночной тревогой во дворе, сейчас же у него мелькнула тревожная мысль: "Мятеж… Не подосланы ли эти тоже?.."

— Нельзя пустить, — проговорил он. — Раней осмотреть вас надо…

— Смотри, боярин, да скорее… Поздно бы не стало…

И они скинули с себя почти все, до рубахи. Дали оглядеть карманы шаровар, сняли сапоги.

— Ну идите… Да потише. Почивает с устатку государь… Не испужать бы…

Спальник Петра тихо стукнул в дверь.

— Што там ещё, ужли вставать надо?.. Рано, кажись, — спросил звучный молодой голос.

— Государь, не все здорово в Кремле… Вести пришли… Выслушать изволь, — доложил Стрешнев.

Быстро распахнулась дверь. Царица Евдокия только успела скрыться от чужих глаз в соседнем покое.

— Што? Мятеж?.. На меня? На матушку идут? — словно угадывая события, тревожно спросил Пётр.

Он стоял на пороге в одной длинной шёлковой рубахе, с расстёгнутым воротом, и все большое, красивое тело и лицо юноши стало подёргиваться мелкой дрожью.

— Покуда нет ещё беды, а близко, — заговорили разом стрельцы.

И все рассказали, что сами знали о заговоре, что видели в Кремле и на московских площадях.

Стоя слушал их юноша, словно и плохо понимал все, что ему говорили.

Потом, вдруг закрыв лицо руками, крикнул:

— Матушка… Зовите… Дуня… Беги… Сейчас придут… убьют…

И кинулся вон из покоя, только успев захватить на бегу лёгкий охабень [95], который как раз собирался накинуть на плечи зябнущему царю спальник.

Несколько человек поспешили вслед за Петром, чтобы не потерять его из виду.

Только шагах в пятистах от дворца, в чаще деревьев, остановился Пётр.

— Хто тут бежит?.. Свои? — спросил он. — Ты, Никитыч?.. Вернись, вели сюды подать одежду… И коней сюды… И для цариц снаряжайте колымаги поскорее… В Троицу спешить надо. Едино там будет без опаски на время…

Здесь же оделся Пётр, вскочил на коня и поскакал по знакомой дороге, окружённый десятком-другим потешных, к Сергию-Троице. А через час, на самом рассвете, туда же налегке выехали и обе царицы со всем двором, выступили все потешные и немало стрельцов того же Стремянного полка, проживающие обычно при царе в Преображенском.

Поразила всех весть о бегстве царя в лавру. Денщики Шакловитого явились и доложили:

— Согнали, слышно, из Преображенского царя Петра. Ушёл он бос, только в одной сорочке, неведомо куда…

Хитрый заговорщик на это только плечами пожал.

— Вольно же ему, взбесяся, бегать. Видно, не проспался с похмелья…

Но тут же поспешил с докладом к Софье.

— Ну, теперь об головах пошла игра, — решительно, по своему обыкновению, заметила царевна.

И она не ошиблась.

Пётр был умный ученик. По примеру Софьи, с помощью образованного и сильного своим здравым смыслом князя Бориса Алексеича Голицына, юный царь теперь проделал все, что в своё время выполнила Софья.