П. Бунин - Легенда о смерти Александра I

Федор Кузьмич был предан суду.

Достоинство, с которым держался старец на суде, интеллигентность и мягкость его натуры расположили к нему даже судей. Но ввиду того, что, несмотря на уговоры, он упорно отказывался открыть свое имя, суд приговорил его к двадцати ударам плетьми и к ссылке на поселение.

Старец спокойно выслушал приговор и также спокойно лег под плети. И, может быть, те, кто приводил приговор в исполнение, в первый раз почувствовали стыд от того, что они делают, ибо так было много человеческого достоинства в этом «не помнящем родства бродяге» и такой чудовищной казалась производившаяся над ним расправа.

Местом жительства Федору Кузьмичу была назначена деревня Зерцалы Тобольской губернии, близ г. Ачинска.

Вместе с партией арестантов с этапа на этап по ужасным сибирским дорогам следовал старец к месту своего назначения.

Он не затерялся в толпе. Высокая статная фигура, совершенно седые волосы и борода, голубые, ясные, приветливые глаза, живая, задушевная речь и какая-то проникновенная мягкость и теплота его голоса, его движений — все обращало на него внимание. Было странно видеть его в толпе арестантов; так, казалось, он далек от этого лязга цепей, от этих бритых голов, от грубой ругани, которая висела в воздухе… Арестанты сначала косо посматривали на этого странного человека, сторонились его, но потом привыкли и полюбили.

И нельзя было не полюбить. Ласковый, внимательный, он был всегда там, где видел горе и страдания. Ухаживал за больными, со всяким делился всем, что имел. К нему шли за советами, и он утешал ласковым словом и ободрял падавших духом. Разбирал ссоры и обиды и примирял враждовавших.

На этапах, где приходилось ночевать, около него всегда собирался кружок, чтобы послушать его беседы.

В сумерках вечера, когда все засыпало, при едва мерцающем свете фонарей, освещавших камеру, собирались где-нибудь в углу почитатели старца. Он простым и понятным языком толковал им священное писание или рассказывал об отечественной войне, участником которой, очевидно, был, ибо передавал события с большими подробностями. Его слушатели, затаив дыхание, ловили каждое слово — так незаметно проходил вечер. Когда старец дошел до места ссылки, то за ним уже шла молва, как о человеке святой жизни.

Старца поместили в казенный краснореченский винокуренный завод, расположенный в двух верстах от села Краснореченска. Необыкновенная личность Федора Кузьмича скоро обратила на себя внимание. Он и здесь старался быть на народе и помочь каждому, чем мог. Рабочие завода сильно его полюбили. Смотритель относился к нему с величайшим уважением и освободил его от принудительных работ.

Так жил он здесь тихо и незаметно около пяти лет. Добрый, немного вспыльчивый, но скорее флегматичный, он как-то совсем отрешился от себя. Его мысль целиком была направлена на заботу о людях, об их жизни. Все, кто сталкивался со старцем, любили его, и за то добро, которое он делал, желали хоть немного скрасить его жизнь.

Однажды, заметив, что Федор Кузьмич утомился от жизни на людях и хотел бы уединиться, один из почитателей старца казак Семен Николаевич Сидоров, житель Белоярской станицы пришел к нему и сказал:

— Тяжело тебе тут, Федор Кузьмич! Все люди да люди, и отдохнуть негде. Поселился бы ты у меня. Я тебе построю отдельную келью, и будешь ты жить спокойно.

Федору Кузьмичу понравилась мысль Сидорова; давно он мечтал об этом и дал согласие.

Скоро келья была построена, и старец переехал в неё. Он был очень доволен своим жилищем и думал остаться здесь надолго. Но скоро ему пришлось отказаться от своего намерения.

Лишь только Федор Кузьмич переселился к Сидорову, как стали являться к нему крестьяне разных окрестных деревень и наперебой предлагать поселиться у них. Все эти постоянные разговоры и невольные недоразумения, которые происходили у приходящих с Сидоровым, вынудили старца покинуть так понравившееся ему место.

Он переехал опять в деревню Зерцалы, в место своего постоянного пребывания. В Зерцалах многие зажиточные крестьяне звали старца жить к себе и предлагали самые выгодные условия, но Федор Кузьмич отклонил все предложения и поселился у одного бедного крестьянина Ивана Иванова, человека семейного, только что отбывшего наказание в каторжных работах.

Иванов, хотя был человек бедный, но с большой радостью принял к себе в дом старца. Заботливость о нем семьи этого бедного человека трогала Федора Кузьмича, их любовь скрашивала неприглядную обстановку, в которой приходилось ему жить.