Илья Сургучев - Детство императора Николая II

Оказалось, что мать привезли в Аничков дворец, привели в какой-то вестибюль, в котором было четыре двери, и потом бравый солдат поднял её на лифте в четвёртый этаж. Лифт поднимался на верёвке, и эту верёвку, с почтительно-равнодушным лицом, тянул солдат. На площадке четвёртого этажа стоял в ожидательной позе старый лакей в белых чулках и с золотым аксельбантом [22] Аксельбант — здесь: наплечная нашивка на одежде лакея. : это был лакей М. П. Флотовой, по фамилии Березин. Березин почтительно поклонился матери и не сказал, а доложил, что её «ждут-с её превосходительство Марья Петровна Флотова». Мать помянула царя Давида [23] Давид — царь Израильско-Иудейского государства в конце XI в — около 950 г. до н. э. и всю кротость его, а лакей правой ручкой приоткрыл половинку двери и, словно боясь прикоснуться к матери, пропустил её впереди себя, провёл по каким-то незначительным комнатам и наконец ввёл в гостиную, казавшуюся небольшой от множества мебели, фотографий и цветов. И всюду ощущалось тяжеловатое амбре [24] Амбре — здесь: запах духов. Первоначально: духи, в которых содержалась амбра, редкое воскообразное ароматическое вещество серого цвета, выделяемое кашалотами. , как в восточных лавках, торгующих духами.

Не успела мать дух перевести, как, шурша бесчисленными юбками, с пышным тюрнюром позади [25] Тюрнюр — модная в 70-х годах XIX века пышная юбка, сзади снабжённая подушечкой из конского волоса (она и называлась tournure) или стальным каркасом, которая поднималась кверху и заканчивалась длинным шлейфом. В 80-х годах был моден тюрнюр без шлейфа под названием «кюль де пари». (тюрнюры были только что присланы из Парижа и имели огромный успех), вошла немолодая, но как-то не по-русски свежая женщина, кожа у неё была цвета полированной слоновой кости.

— Вы госпожа Олленгрэн? Шведка? — спросила она приветливо и, сквозь особую, вырабатывающуюся у придворных беззаботно-ласковую улыбку, внимательно и деловито, с немедленной записью в мозгу, осмотрела материнское лицо, задержавшись на глазах, и оттуда перешла на руки, к пальцам — точнее сказать, к ногтям. — Вас на весеннем приёме в Зимнем дворце заметила великая княгиня Мария Феодоровна, супруга наследника цесаревича. Она предлагает вам заняться воспитанием и первоначальным образованием двух своих сыновей, великих князей Николая и Георгия [26] …великих князей Николая и Георгия — будущий император Николай II и его брат Георгий (1871–1899). . Они ещё неграмотны. Николаю — семь лет, Георгию — пять. Великая княжна Ксения [27] Ксения — великая княжна Ксения Александровна (1875–1960), сестра Николая II. Жена великого князя Александра Михайловича; после революции — в эмиграции. вас не коснётся. Ей три года, она с англичанкой.

Мать потом вспоминала: её от этого предложения как обухом по голове ударило лицо «ветрами подуло».

— Как? — воскликнула она. — Мне заниматься воспитанием великих князей?

— Да, — подтвердила госпожа Флотова, — именно на вас пал выбор великой княгини-матери.

— Но я не подготовлена к такой великой задаче! — говорила мать. — У меня нет ни знаний, ни сил.

— К великой задаче подготовка начнётся позже, лет с десяти, — спокойно возражала госпожа Флотова, — а пока что детей нужно выучить начальной русской грамоте, начальным молитвам. Они уже знают «Богородицу» и «Отче наш», хотя в «Отче» ещё путаются. Одним словом, нужна начальная учительница и воспитательница, и, повторяю, высокий выбор пал на вас. Все справки о вас наведены, референции [28] Референция — здесь: характеристика. получены блестящие, и я не советую вам долго размышлять. Вам будет предоставлена квартира на детской половине, на готовом столе — едят здесь хорошо, — отопление, освещение и две тысячи рублей годового жалованья.

Как ни заманчивы были эти обещания, мать решительно отказалась, ссылаясь на страх, великую ответственность и на неподготовленность.

— Тогда, — сказала Флотова, — посидите здесь, а я пойду доложить.

Минут через пять она вернулась в сопровождении милой и простой дамы, которая разговаривала с ней на весеннем приёме в Зимнем дворце. Это была великая княгиня, цесаревна Мария Феодоровна. Мать сделала глубокий уставной реверанс, которому их обучали в институте, и поцеловала руку.

— Вы что же? Не хотите заняться с моими мальчиками? Уверяю вас, что они — не шалуны, они очень, очень послушные, вам не будет слишком трудно, — говорила с акцентом великая княгиня, и мать, потом десятки раз рассказывая об этом, неизменно добавляла: «И из её глаз лился особый сладкий свет, какого я никогда не видела у других людей».