Александр Бруссуев - Не от мира сего

— Это Экскалибур, уж точно, — сразу же отреагировал Стефан.

— Да нет, вроде бы Пламенем его называли.

— Называть можно по-разному, но легендарный меч был один, — не согласился хунгар.

Забегая вперед, можно сказать, что Экскалибур и Гуннлоги — это разные мечи, вышедшие из-под одного молота. Молота Тора. Стало быть, эти клинки родственные, братские. И их было не два, а больше. Кузнец Илмарийнен делал не штучные экземпляры. Но это уже другое исследование, другая история и, вероятно, другая реальность.

Стефан, как ни странно, не испытывал разочарования. Хороший меч Экскалибур, да слишком уж величественный для простого рыцаря. Клинки, как правило, сами выбирают своих хозяев. Сами и в руки приходят, чтоб их потом до самой смерти не выпускать.

— А дерево там растет? — спросил он Илейко. — Ну, это Древо Жизни?

— Не знаю, — пожал плечами лив. — Кусты есть. Про деревья не слыхал. Какое оно, это Древо Жизни?

Стефан ничего не ответил, не мог он найти слов, чтобы объяснить. Только руками со скрюченными и разведенными пальцами показал нечто масштабное, словно женскую грудь.

— В верховьях реки Олонки есть сторукие сосны, — сказал Илейко. — Они всегда были. Говорят, посажены Аполлоном. Может они и есть эти Древа Жизни? Ничего подобного ты нигде более не увидишь. Я вот тоже не видел. Да и не судьба, наверно.

Хунгару стал жаль этого огромного красивого парня. Вроде бы можно было добираться до крепости, садиться на коня и ехать обратно в Европу, где культура и порядок, где еще не забыли, что такое честь, за которую не грех и побиться. Можно было, но хотелось сделать какой-то поступок.

— Эх, подвиг, что ли совершить напоследок? — сказал он, просто чтобы что-то сказать.

— Так ты и так рыцарь, зачем же тебе еще стяжать себе честь и похвалу? — пожал плечами Илейко.

— Нам, рыцарям, без этого нельзя, — ответил хунгар. — Мы без подвигов можем захиреть.

Внезапно ему на ум пришла идея. Для воплощения ее нужно было только уломать родителей лива, чтоб разрешили сыну поучаствовать. Мысль была не самая свежая, зато достойная истинного рыцаря. Они, рыцари, не раз выходили на борьбу с ветряными мельницами, этим и развлекались.

Подготовка заняла пару дней, родители были не против, но и не очень — за. Баловство, да и только. Лишь бы какой беды с властью не приключилось, но Стефан обещал, что заручится поддержкой воеводы, никакого безобразия устраивать не будут, никто и не узнает.

Под вечер, когда все работы в поле уже были завершены, Стефан через задний двор поволок за собой маленькую тележку, на которой, случалось, перевозили разные бытовые тяжести. В этой тележке, отчаянно смущаясь, полусидел-полулежал Илейко. Ему было неприятно, что его тащат куда-то, словно ребенка. Люди их не видели, колеса, обильно смазанные дегтем, не скрипели — стало быть, и не слышал никто.

Путь у них был неблизкий, окружной, до соседней маленькой деревеньки Герпеля. Точнее, не до самой деревеньки, невеликой даже по местным меркам, а до построенной на пригорке часовенки. Ее подняли уже несколько лет назад, руководимые толстым молодым попом с вечно мокрыми губами. Поп был не местным, получил сан где-то за морем, но людям понравился: шутил с ливами, не чурался никакой работы, снабжал строителей едой и даже иногда выпивкой. Сам не пил, но других за руку не хватал. Временами помогал батюшке в соседнем Еройльском храме, но предпочитал все же проводить службы у себя, в Герпелях.

Молодежь нахваливала нового попа, а вот старикам он чего-то казался странным. Они его прозвали "купче" или даже "кауппиас" (в переводе — купец, примечание автора).

У него всегда можно было прикупить еды и даже выпивки. Если к проведению церковных обрядов за деньгу малую народ как-то попривык, то продажа сыра, яиц, или зерна вызывала удивление. Тогда "купче" перестал торговать, начал давать в долг. Взял голову сыра, возвратить надобно голову с четвертинкой. Или отработать как-то на личном участке. Или деньги внести в казну.

В принципе, ничего страшного, поп оставался доброжелательным, парни стали к нему захаживать — те, что поздоровее, девки — те, что повольнее. Взрослые же совсем, было, прекратили на службу в Герпеля ходить, да начал он подарки раздавать после своих проповедей. Словом, добрый человек.

Узнал про этого попа Илейко по поручению Стефана. Тот совсем не собирался раскулачивать "кауппиас", вообще никак с ним не хотел пересекаться. Поп им был не нужен. Было нужно окружение. Не людское, а иное.