Юлия Белова - Житие святого Алибо

Вопреки видимости, Алибо вовсе не спешил отдаваться на милость своего соседа, хотя бы потому, что, как это нередко случается с глуховатыми людьми, и рев рога, и крики ришарова слуги, словно бы издали доносившиеся до его ушей, показались ему лишь отголосками ночных кошмаров. Да и мучившие Алибо сны вовсе не были связаны с основательно позабытым им соседом-бароном. Направляясь в деревню, дабы выклянчить у своих крепостных что-нибудь поесть (ибо барон еще не успел догадаться, что в отсутствии слуг может смело залезть в замковые кладовые), Алибо тупо уставился на рыцарский отряд, изо всех сил пытаясь сообразить, что бы это явление значило. Но, должно быть, задача оказалась совершенно непосильна для баронской головы, ибо, не мудрствуя лукаво, он решил на всякий случай уверить пришельцев, что всегда был послушен Святому Трибуналу и не касался ни меча, ни мяса, ни вина, и никогда не забывал помолиться.

Потрясено внимая бормотанию убогого, Ришар молчал. Он уже слышал от вассалов, в том числе и от рыцаря Рюбана, в какое ничтожество впал барон Алибо, и однако же даже не предполагал, до чего жалкое зрелище представлял ныне некогда грозный самодур. На какой-то миг Ришар даже позабыл, зачем собственно явился под стены Королевского Пожарища. Он удивленно обернулся, словно желая отыскать потерянного врага, и лишь через несколько долгих мгновений (Алибо тем временем забубнил молитву, дабы наглядно продемонстрировать свое благочестие), с величайшим трудом придя в себя, молодой барон смог, наконец, совместить несчастного дурочка и оборванца со своим нахальным соседом.

— Шапка Господня!.. — только и вымолвил он, а барон Алибо, довольный тем, что никто не пытается взять его под стражу и даже не бьет, дребезжащим голосом стал выкрикивать восхваления добрым стражникам Святого Трибунала.

Ришара прямо-таки замутило, он резко осадил своего гнедого, и благородное животное сделало несколько быстрых шагов назад. Проведя рукой по лбу, словно отгоняя неприятные мысли, молодой барон подозвал нескольких воинов и велел им полностью открыть ворота и осмотреть замок. Один из вассалов указал на оборванного Алибо и вполголоса спросил:

— А с этим негодяем что прикажете делать?

— С этим то? — Ришар вновь взглянул на некогда грозного врага и, тот показался ему до того несчастным и измученным, что барон лишь махнул рукой. — Пусть себе катится ко всем чертям… о такого и руки марать противно… — затем высыпал из кошеля на ладонь несколько монет и как милостыню швырнул их бедному грешнику.

С грохотом распахнулись дубовые ворота, поползли вверх тяжелые железные решетки, и как только дорога для всадников оказалась открытой, Ришар дал шпоры коню и во главе отряда въехал в захваченный замок. Лишь один из его слуг оставался на месте, в задумчивости глядя на прощенного грабителя. Нет, все-таки сеньер Ришар еще слишком молод. Это ж надо, чего удумал, такого, да отпускать. А не дай Бог и в Трибунале надумают помиловать преступника, что тогда? Эх, двадцать лет, двадцать лет… Ну да ничего, возраст — дело поправимое. Поумнеет еще… Что же до скотины этой высокородной…

— Эй ты, дурак, подойди ка поближе, — громко и грубо приказал он барону, и Алибо торопливо подбежал к конному слуге, угодливо кланяясь. — Ну-ка ответь, что там еще такое?

Следуя за жестом всадника, Алибо поспешно обернулся, и тогда слуга со всей силой обрушил на его голову дубинку. Даже не вскрикнув, барон повалился на дорогу. Бедняга умер, так и не узнав, что Святой Трибунал давно о нем позабыл. У благочестивых монахов было слишком много иных забот.

Бывшая баронесса Жизель явилась к Ришару в строгом траурном платье, призванном напомнить новому сеньеру, что коль скоро он лишил ее супруга и захватил его владения, то обязан заботиться о несчастной вдове.

Вряд ли благородный рыцарь нуждался в подобном напоминании. Долг свой молодой барон знал и всегда соблюдал. Будь он до сих пор холост, Ришар счел бы себя обязанным жениться на бедняжке Жизели, дабы тем самым искупить причиненные ей обиды. Собственно говоря, подобный выход более всего устроил бы юную вдову, однако к величайшему ее сожалению, Ришар, не смотря на весьма молодые лета, давно уже был женат и даже успел обзавестись сыном — красивым и здоровым малышом, которым барон необыкновенно гордился и за которого не уставал восхвалять свою верную супругу. Таким образом долг Ришара перед Жизелью сводился лишь к тому, чтобы приискать ей достойного мужа, и уж к этой обязанности барон отнесся со всей подобающей делу серьезностью.