Генрих Шумахер - Любовь и жизнь леди Гамильтон

Она возбужденно заходила по комнате. Ей казалось немыслимым еще раз встретить испытующий взгляд Смита. Но только она собралась что-то сказать, как Гревилл прервал ее.

Крепко схватив ее за руку, он заставил Эмму остановиться. И очень коротко и жестко он объяснил ей, как он представляет себе их ближайшее будущее. Пусть поездка Эммы в Хадн состоится, как и была задумана. Оттуда она отошлет сэру Фезерстонхафу его обязательство, и попросит его освободить ее от данного слова. Хоть она и не давала ему связывающего ее письменного обязательства, но все-таки у нее есть моральный долг перед ним. И пока она не освободится от него, нельзя и думать о жизни с другим человеком. Гревилл, по крайней мере, не из тех людей, которые могут протянуть руку к чужой собственности. Она вправе выбрать сама, какую причину разрыва ей указать. Только, разумеется, не упоминать Гревилла. В любом случае необходимо избежать скандала. Поэтому ей нужно пока остаться в Хадне и снова принять свое прежнее имя. Служащий департамента иностранных дел, потомок Варвика, родственник Гамильтона не мажет взять возлюбленную из Храма здоровья доктора Грэхема. И только когда все забудется, ей можно будет вернуться в Лондон. Гревилл известит ее, когда придет время. В изменчивом вихре огромного города все быстро забывается, поэтому изгнание будет недолгим. Но оно не должно нарушаться. Эмме следует прервать связи со всеми прежними друзьями. Даже с Ромни. И ни от кого она не должна брать денег. Гревилл не даст ей умереть с голоду.

Его короткие фразы падали на нее, как удары молота. Оглушенная, она не сводила с него глаз, не в силах сказать хоть слово. Но когда он замолчал, вся ее гордость восстала против него. Она поспешно высвободила руку:

— В Хадн? Где ребенок? Где всем известен твой позор? Да если бы я явилась туда невестой сэра Гарри — за это мне все было бы прощено! Но жить среди этих людей отверженной, в тягость матери… Если вы требуете от меня этого, то вы жестоки, бесчеловечно жестоки! Вам безразлично, во что я превращусь! Вы меня не любите! Я вижу! Вы не любите меня!

— И все же я требую этого! Именно потому, что я люблю вас. Я хочу этого, Эмили! Слышите? Я хочу этого! — Он подошел к ней широкими, уверенными шагами. Его глаза сверкали из-под густых бровей, как сталь, от которой летят искры. Они властно вонзались в ее глаза. Ей хотелось отвести взгляд, но она была не в силах сделать это. Ей пришлось выдержать этот взгляд повелителя и подчиниться ему.

Они стояли друг против друга. И вдруг она почувствовала страшную слабость. Сейчас она упадет… Она тихо всхлипнула, схватилась руками за пустоту…

Но он был уже здесь и держал ее в своих объятиях:

— Ты сделаешь это, Эмили? — спросил он, мягко улыбаясь, склонившись над ней. — Ты сделаешь это?

Как нежен стал его голос! Какими алыми были его губы! Все в ней стихло, подчинилось.

— Я сделаю это, Чарльз, я сделаю это…

— И вернешься не раньше, чем я позову тебя?

— И вернусь не раньше, чем ты позовешь меня…

Он кивнул, удовлетворенный.

— Спасибо тебе, Эмили! А теперь — можешь поцеловать меня!

Какой он был сильный! И как сладко было подчиниться ему…

Из Хадна она отослала сэру Гарри документ. Написала ему, что приняла его предложение так как ее соблазнила мысль о блестящем будущем с ним рядом. Но теперь она разобралась в своих чувствах. Она ценит его как мужчину и друга, но не испытывает к нему любви настолько сильной, чтобы стать его женой. Она просит его освободить ее от данного ею слова и не сердиться на нее. Она очень надеется получить от него пару строк и узнать, что он простил ее и согласен с ней. Она будет вспоминать о нем всегда с благодарностью и дружеской симпатией.

Теперь она ждала ответа сэра Гарри. Через две недели она повторила свое письмо. Еще через восемь дней написала в третий раз. Подождала еще. Послала письмо в Верхний парк. Потом еще раз в Лечестер.

От сэра Гарри — никакого ответа.

Ее тревога росла. Если сэр Гарри не освободит ее, и непременным останется решение Гревилла поставить в зависимость от этого возможность их соединения, то они никогда уже не будут вместе.

Гревилл тоже писал не часто. Он только отвечал на ее письма и ни разу не написал сам. Он призывал ее к терпению, напоминал о ее прежней беспорядочной жизни, упрекал за ошибки. Ей следовало бы совершенно изменить свои привычки; особенно — остерегаться преувеличений, от которых — два шага до неправдоподобия. Ее отношения с сэром Гарри ведь были не совсем таковы, как она ему пытается их изобразить. И молчание сэра Гарри только доказывает то, что его страсть к ней была не так уж глубока. В конце концов он просто рад, что так дешево от нее отделался…