Генрих Шумахер - Любовь и жизнь леди Гамильтон

— Я сравнивал вас с Джульеттой. То есть с той Джульеттой, которую играет миссис Сиддонс. И я сделал удивительные наблюдения. Миссис Сиддонс — несравненная леди Макбет, великолепная королева в «Гамлете», но в роли Джульетты она нехороша. Ее величественной фигуре недостает легкой, воздушной грации, ее голосу — мягкости, всему ее облику — девичьей мечтательности. Никогда мне не было это так ясно, как сегодня, когда я внезапно увидал перед собой истинную Джульетту.

Их глаза встретились, и он украдкой пожал ее пальцы, лежавшие на его руке. Она не противилась. Ее покорил его властный, небрежный, уверенный тон, благородная красота его высокой фигуры. Он весь был окутан покровом неизвестности, таинственности, и это сразу пленило ее. А его яркие губы, за которыми виднелся блестящий белый ряд зубов! Но почему все это казалось ей таким знакомым — настолько, что она не могла отвести от него глаз?

Он незаметно немного отстал, как бы не желая, чтобы миссис Кейн слышала его.

— Джульетта сидела почти рядом со мной, но меня не замечала. Она видела лишь то, что происходит на сцене. Она была так увлечена игрой, что ее губы невольно повторяли все слова, доносившиеся до ее ушей. Все чувства отражались на ее лице, движения рук были необыкновенно выразительны; такого мне еще никогда не доводилось видеть. А когда она умирала — величайший скульптор Греции не смог бы изобразить смерть прекраснее и возвышеннее. Вы знаете, кто моя Джульетта?

Он наклонился к ней так, что его теплое дыхание коснулось ее лба. Ей казалось, что по ее членам разливается жидкий огонь. Она невольно закрыла глаза и внезапно почувствовала прикосновение его губ к своим.

В вестибюле театра они вновь встретились с миссис Кейн, которая послала слугу за экипажем. Мистер Овертон непринужденно обратился к ней:

— Я только что говорил мисс Эмме, что она непременно должна стать актрисой. Ей обеспечено великое будущее.

Миссис Кейн пожала плечами.

— Что вы называете великим будущим, мистер Овертон? — спросила она с непривычной резкостью. — Вы считаете желанным будущее, которого можно достичь с помощью нескромности и безнравственности? И даже если мисс Эмма станет прославленной артисткой, что сулит ей жизнь? Ее успеху аплодируют, бросают ей цветы и покупают в лавках ее портреты. Но настает день, когда она видит, что все пусто и ничтожно, что искусство и счастье — вещи разные. Когда в ней просыпается женщина и понимает, что ей необходимо нечто иное, лучшее. Но — уже слишком поздно.

Он спокойно выслушал ее, с чуть насмешливой улыбкой, что придало его губам новую прелесть.

— Слишком поздно, — повторил он. — Но почему же и артистка не может найти в любви и браке то счастье, о котором грезит всякая молодая девушка? Я мог бы назвать вам не одну леди, которая до замужества была актрисой. Талант и красота заменяют даже самую древнюю родословную.

— Да, но не уважение почтенных и порядочных людей, — возразила миссис Кейн враждебно. — И пока мисс Эмма находится под моим покровительством, ее не должно коснуться искушение. Простите, пожалуйста, и не обижайтесь, сэр, — заключила она тоном, исключающим дальнейшие возражения, — но это — мнение старой женщины, которая знает жизнь и убеждена, что счастливым можно быть, лишь имея твердые правила. А вот и карета! Садитесь, дитя мое. А вас, мистер Овертон, я еще раз от всей души благодарю, и будьте здоровы.

Она посадила Эмму в экипаж, став между ней и Овертоном, затем села сама и быстро захлопнула дверцу.

Сняв шляпу, Овертон стоял у дверцы. Эмма еще раз увидела тонкое, по-девичьи нежное лицо, влажные глаза, полные алые губы. Они тянулись к ней как для долгого нежного прощального поцелуя. Экипаж отъехал.

Почему же она не шепнула ему свое имя и адрес? Теперь он не знает, кто она и где ее искать. Они разошлись, как и встретились, по воле слепого случая и никогда больше не увидят друг друга.

Они — листья, сорванные с дерева завистником-ветром и разметенные во тьме.

Погруженная в себя, сидела она в карете рядом с миссис Кейн. Вероятно, стремясь оправдать свою резкость по отношению к Овертону, старая дама перечисляла множество случаев, когда авантюристы обманывали доверчивых людей. Лондон — скверный город, полный опасностей и соблазнов. Газеты изобилуют сообщениями о разбойных нападениях, похищениях и убийствах, и преступления эти никогда не раскрываются. Опасность возрастает день ото дня. Приличные женщины не могут с наступлением темноты появиться на улице, не подвергаясь оскорблениям и преследованию.