Жан Эшноз - Молнии

Что же касается Грегора, взгляд которого постоянно устремлен на голубку, он становится все более озабоченным. Ее здоровье пока еще оставляет желать лучшего, и он пытается укрепить его, варьируя режим питания, прогуливая птицу на берегах Гудзона и на пляжах Лонг-Айленда, чтобы она подышала морским воздухом, или же, согласно своим прежним теориям, подвергая ее воздействию легких электрошоков с помощью старенькой динамомашины. Он даже организует для своей пациентки каникулы, доверив ее, в одно прекрасное утро, рассыльному-полставочнику, который отвозит голубку вместе с длиннейшим списком инструкций к своим родителям, живущим за городом. Конечно, он расстается с ней с болью в сердце, но для ее выздоровления все средства хороши, и неделя на свежем воздухе должна подействовать на нее благотворно. Итак, Грегор с утра остается в одиночестве и проводит очень печальный, мучительно длинный день в гостинице, не испытывая никакого желания выйти проветриться, или поработать, хотя дел у него почти не осталось, или почитать газеты, которые он машинально пробегает глазами, не понимая ни слова. К вечеру он собирается поужинать у себя в номере раньше обычного, но неожиданно дробный стук в окно заставляет его обернуться, и что же он видит? Это она, его голубка, вернулась обратно и слабо долбит клювом об стекло, явно изнуренная своим долгим полетом. Сердце Грегора взволнованно трепещет, когда он впускает ее.

В последующие дни состояние птицы не улучшается. Она часто отказывается от корма, выглядит смертельно усталой, временами теряет сознание, а вскоре ее начинают мучить приступы кашля, сначала редкие, потом все более сильные, спазматические, сопровождаемые повышением температуры, словом, очень тревожные. Несмотря на свои солидные медицинские познания, Грегор понимает, что нужно срочно звать на помощь ветеринара. После долгого тщательного прослушивания, пальпации, исследования глазного дна, измерения давления и проверки рефлексов тройным постукиванием молоточка, ученый собрат Грегора смотрит на него с безнадежной грустью и, медленно качая головой, произносит диагноз. Увы, если вспомнить госпожу де Бомон, Маргариту Готье, Жермини Ласертэ, Клавдию, Фантину, Франсину, она же Мими, и других классических героинь, приходится констатировать, что голубка проявляет все симптомы туберкулеза, а эта болезнь в описываемые годы считается неизлечимой.

Проходит десять лет, и мы застаем Грегора за надеванием носков, по окончании чего он долго разыскивает под кроватью туфли. Он обувается неторопливо, с серьезным видом, какой иногда принимает человек его возраста, всецело поглощенный этой процедурой, с усердием старого ребенка, одинокого, прилежного, исполнительного, отрезанного от мира и сосредоточенного на своей задаче.

Нужно признать, что и тело Грегора, и окружающая его обстановка сильно изменились. Гостиничное пространство сузилось до минимума: теперь это жалкая каморка, выходящая во двор; что же касается его маний, то они с возрастом усугубились, зато движения стали замедленными и беспорядочными, так как руки временами начинают дрожать. Выглядывая в оконце, он уже не может обозреть бескрайний нью-йоркский простор, которым любовался некогда со своего четырнадцатого этажа в «Сен-Режи», откуда был виден весь город и даже река Гудзон. Увы, нет больше высокого небосвода, располосованного молниями до самого горизонта. Перед ним, за стеклами отеля «Нью-Йоркер», где он теперь проживает, одна только глухая стена, а позади, за его спиной, водруженное на треножник чучело голубки.

Когда она умерла, он сначала устроил ей пышные похороны. Затем, спохватившись, попросил эксгумировать ее и отдал таксидермисту. Но птица и в виде чучела, продолжала, если верить раздраженному заявлению дирекции «Сен-Режи», привлекать паразитов, что было чистым вымыслом: на самом деле, главным злом были неоплаченные счета, из-за которых в конечном счете Грегора попросили очистить помещение.

С тех пор ему пришлось, что ни год, переезжать из отеля в отель; все они находились примерно в одном районе, но каждый последующий был хуже предыдущего, в полном соответствии с тающими доходами постояльца. Сначала он пожил в «Пенсильвании», затем переселился в «Говернор-Клинтон» и, наконец, опустился до «Нью-Йоркера», куда менее комфортного и популярного, но зато и менее дорогого, а главное, тут закрывают глаза на присутствие птиц в номере, и теперь они проживают у него десятками.