Владимир Першанин: Спецназ Сталинграда.

– Паша, – обратился я к Шмакову, – я Ивана Погоду с собой возьму.

– Бери, – легко согласился тот. – Сам видишь, какая каша заваривается, людей специально выделяют. За тебя Борисюк останется.

Взад-вперед вышагивал Тимофей Анкудинов. Нервничал, жаловался на боль в пояснице, рыжий Погода лежал, закинув руки под голову. Спит или нет? Лучше хорошенько выспаться, но сон не шел. От ночного дежурства группу освободили. Я поднялся наверх, мелкий холодный дождь врывался вместе с ветром в окна и проломы в стенах. Темноту октябрьской ночи разгоняли вспышки ракет и редких снарядов. Дежурный пулеметчик сообщил:

– Огоньки иногда светятся. Курят, сволочи, тоже нервничают.

– Приложись-ка, – попросил я. – Глянем, как фрицы себя чувствуют.

После второй очереди нам ответил вражеский пулемет. Трассеры тянулись из темноты, били о стену. Одна из пуль влетела в окно, светлячком отскочила от стены. Пулеметчик пригнулся.

– Так и продолжай, одна очередь в четверть часа. Не давай им спать.

Стрельба, то затихая, то усиливаясь, продолжалась всю ночь. Под нее и заснул. Видел ли я тогда сны? Не помню.

Перед рассветом привели пехотный взвод. Полноценный по количеству, не меньше 40 человек, в длинных шинелях, с винтовками и ручными пулеметами. Все носили каски, некоторые – трехпалые рукавицы. Людей одели по-зимнему, как и полагалось, но все это делало бойцов неуклюжими и не годилось для стремительного городского боя. Красноармейцы разглядывали нас, мы смотрели на них. Новички, понятно сразу. И младший лейтенант, наверное, недавно закончил училище.

– Садитесь, – предложил Шмаков.

– Здесь что, передний край? – спросил кто-то из прибывших.

– Переднее не бывает.

– Сколько же метров от Волги?

– Мы не считали, прямой дороги нет.

Я окончательно пришел к выводу, бойцы нашей группе не помогут, скорее помешают. Оказалось, большинство прошли двухмесячную учебу под Казанью, их срочно перебросили до Эльтона на поезде, а затем они трое суток шли пешком до Волги. Сложной оказалась переправа. Бойцов поразило, что баржи обстреливают даже из автоматов, никто из них не предполагал, что немцы оседлали в нескольких местах берег. Я смотрел на необмятые шинели, вещмешки, которые они держали совсем не так, как бойцы нашего батальона. Спросил:

– Чем вещмешки набили?

– Личные вещи, патроны.

– Воду захватили?

– Так ведь Волга под боком.

Ни один человек во взводе не имел боевого опыта. Я окончательно понял, котельную придется штурмовать небольшой группой из своих бойцов. Младший лейтенант обиделся, он рвался в бой. Его подчиненные, напротив, вздохнули с облегчением, не придется прямо сейчас идти под пули.

Я задержал взгляд на одном из бойцов. «Мышонок» – так я его окрестил. Маленького роста, в шинели до щиколоток, он не снимал своих трехпалых рукавиц. В спертом, теплом от множества людей подвале мышонок клевал носом, каска сползла на глаза. Я разбудил парня и спросил, сколько раз он стрелял из винтовки. Оказалось, что три раза – в день принятия присяги. Другие имели такой же опыт.

– Вот видишь, – обратился я к младшему лейтенанту, – какой с них толк, побьют весь взвод за пять минут.

– Зато вы тут прожженные, – огрызнулся командир пополнения. – Сидите на берегу, ждете нас.

Как я и предполагал, внезапности не получилось. Из прямоугольной коробки котельной вели огонь два пулемета, непрерывно стреляли автоматы. В бой бросили взвод. Красноармейцы неуклюже ползли через груды кирпича, пытались подняться в атаку, но огонь оказался сильный, они не выдержали и повернули назад. Отступление превратилось в бегство, людей убивали в спину. Мелкий боец в длинной шинели никак не мог отдышаться и вытирал пот с лица. Во время бегства он выбросил каску, рукавицы, но винтовку держал цепко.

– Как зовут? – спросил я.

– Миша… Михаил.

– Вот, Миша, такая война. Ты хоть раз стрельнул во фрицев?

– Нет, ни разу.

– Ну, так стреляй, чего медлишь.

Затея понравилась остальным бойцам из нового взвода. Я не хотел оставлять их наедине с тягостными мыслями о погибших товарищах. По крайней мере, отвлекутся и немного привыкнут к оружию. Поднялась азартная пальба, которая помогла нескольким отставшим бойцам добраться до дома.

Часть раненых спрятались в воронках и среди кирпича. Их беспощадно добивали из легких минометов. У некоторых не выдерживали нервы, они выскакивали и погибали от пулеметных очередей. Растерянность красноармейцев сменилась злостью. Большинство поняли – они оказались между двух огней. Беспощадно гнали вперед свои командиры, но не приходилось ждать милости и от врага. В течение первого дня бойцы из Казани прошли короткий курс фронтовой подготовки. Опыт приобретался дорогой ценой, но другого выбора тогда не предлагали. Убивай или убьют тебя, и учись этому, как можно быстрей.