Иван Ле - Хмельницкий. Книга третья

— Очевидно, врут. Потоцкий только третье лицо в шляхетском государстве, — мудрили и в Белой Церкви, составляя новый, восьмитысячный реестр казаков.

— Слухи — ненадежный источник информации, панове. Наговорят всякой всячины, язык без костей. Говорят, будто бы пан польный гетман намеревается poskromic [3]украинцев за их выступления в Переяславе. Не слухи ли подогревали его? Может быть, о Переяславе — это просто пустая болтовня? Пан Караимович, возможно, этой ложью хочет оправдать свое трусливое бегство с Левобережья… — сказал генеральный писарь Богдан Хмельницкий.

— Поскромиць! Ну и словечко придумала шляхта для своих посполитых!

— Словечко все равно что и оружие, которым пан польный гетман грозит украинским хлебопашцам. «Надо выбить из голов посполитых лайдацкую [4]заразу! — говорит пан польный гетман. — Чтобы и внукам и правнукам неповадно было помышлять о хлопской воле…» Восстановили Кодацкую крепость! В Переяславе началось восстание, это не ложные слухи. Караимович успел убежать к коронному гетману, прихватив с собой двух казацких старшин. А Савве все же связали руки. Может быть, и голову снесут ему в казацком Круге Скидана…

Богдан терпеливо слушал писарей, составлявших казацкие реестры. Он внимательно прислушивался не только к словам, но и к интонациям их голоса. По тому, что и как говорили писаря, он составлял мнение не только о них, но и, главное, о духе, царившем в их полках.

«Poskromic! — это значит дать приказ войскам Короны уничтожить имущество казаков, их жен и детей. Но ведь казаки тоже не будут сидеть сложа руки!..»

И не только писаря реестровых казаков вели разговор об этом. Угрозы польного гетмана словно ветром разносились по всей украинской земле. Они передавались из уст в уста врагами и недругами народа. Однако порой говорили о них и сами посполитые…

По улице, словно ураган, пронесся отряд Белоцерковского казацкого полка. Впереди полка на резвом буланом коне скакал сам полковник.

— Полковник белоцерковцев помчался встречать польного гетмана! — крикнул кто-то из писарей, глядя в окно. Это уже не слух, передаваемый из уст в уста сотнями людей. Писаря воочию убеждались в этом.

Но Потоцкому тоже не безразлично, как встретят его белоцерковцы. С почетом или… как удар своей хлопской судьбы? Почти все хлебопашцы прячутся в своих дворах и украдкой выглядывают из-за угла, не приедет ли гетман.

— Может, и в самом деле не следует злить украинцев, навязывая им другую веру, не трогать их церковь, священников! А их военную силу, тех же реестровых казаков, уважаемый пан Николай, крепче прибрать к своим рукам, — говорил неугомонный, вездесущий комиссар сейма по казацким делам Адам Кисель, сопровождая Потоцкого со своими тремя сотнями вооруженных гайдуков. Почти все лето и осень он мотался по поручениям Потоцкого по украинским воеводствам, пока не пришлось бежать от взбунтовавшихся казаков на Левобережье. Кисель не только увещевал возмущенных украинцев, но и прислушивался к тому, о чем говорит этот пробудившийся люд, о чем мечтают посполитые на Украине.

— Надо искоренить, точно куколь на ниве, казачество, которое неимоверно разрослось на благословенных приднепровских землях!.. Пан Адам только и знает, что своей схизмой тешится, — снисходительно промолвил Потоцкий.

— А это тоже не большое утешение, одно только душевное беспокойство, беда моя, уважаемый пан Николай. Ведь вера наших предков, как хороший урожай, прости господи, делает добрее украинского хлебопашца. Она направляет его ум не на бунтарство, на добрые дела. Ведь они же рвут не читая богопротивные универсалы Скидана! А видите, какие они покорные в селах, стыдятся на глаза показаться, из окон да из-за углов выглядывают на панов.

Что мог возразить Киселю польный гетман? Он все время следил за дорогой. И выжидал, подавляя самолюбие, взбешенный событиями на Левобережье, выжидал! Может, быть, поэтому и в разговоре с Киселем больше соглашался или поддакивал невпопад. Верно, с молитвой легче было договариваться с простыми людьми, да и не только с украинцами.

Оглянулся назад: сколько можно окинуть взором — войска! И польские воины тоже недовольны, требуют выплаты жолда — содержания, даже поднимают бунтарские конфедерации [5]. Но все же сейчас они идут за ним! И пойдут по его приказу усмирять украинское быдло, а военные трофеи будут им вместо жолда…

Но вот из-за холмов показались кресты белоцерковской церкви Марии Магдалины. И тут же польный гетман увидел — навстречу ему скакали около двухсот хорошо вымуштрованных казаков Белоцерковского полка. Полковник, возглавлявший почетный эскорт, стремительно выскочил на буланом коне на холм. Потоцкий еще не различал рыжих пятен на буланом. Но он отлично помнит их и дорисовывает в воображении, обрадовавшись. Следом за полковником — сотники, полковой есаул, хорунжий сотен стройной когортой резвых коней поддерживали Предслава Клиша в его стремлении угодить гетману.