Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

Рыбак в повязке, как окровавленный маккавей, начинает пересказывать Петру с Андреем свою историю, которую уже десять раз изложил всему городу. Он ловил мирно рыбу, никому не мешал, как вдруг приплыли вифсаидские рыбаки, и старшина их Ефрем стал гнать его с этого места на том основании, что оно, мол, ближе к их берегу.

-Да тут всем рыбы хватит, братки, говорю я им. Проваливай с нашего места, отвечают они. Я хотел сеть вынуть и уплыть. Они, когда увидели, что сеть полна, говорят: рыбу оставь, она - наша. Я, конечно, заспорил. Где написано, что она ваша? Посмотрите, говорю, нет на этой рыбе надписи, что она ваша, потому что вся рыба Божья.

-Правильно сказал! - одобряет его крутящийся тут же Иаир. - Вся земля - Господа, и что на ней - тоже Господа.

-Ну а они, - продолжает свой рассказ рыбак,- порезали сеть, рыбу всю выпустили. Раз, говорят, она Божья, то пусть дальше в озере плавает. Парус мне порвали, а Ефрем меня еще и веслом огрел.

-Где же справедливость? - восклицает его жена.

Петр смотрит на толпу, которая застыла в ожидании. Похоже, им хочется, чтобы Петр сейчас же сел в лодку, добрался да вражеского берега и там, как старшина старшине, намял обидчику бока.

-Поплыли, брат, - дергает его за рукав Андрей, - разобьем башку Ефрему.

-Никуда мы не поплывем!

-Но он сам же напросился! Руки чешутся.

-Вот и почеши их об весло! - обрывает его Петр. - Это дело подсудное. Иди к городскому судье, - говорит он рыбаку, - пусть судья взыщет с Ефрема твой ущерб.

-А за голову?

-И за голову пусть взыщет.

-А ты, значит, ничего не сделаешь? - возмущаются рыбаки.

-А что я могу сделать? Поговорю с Ефремом, с городскими старейшинами. Надо как-то озеро поделить.

-Значить, им и впредь можно разбивать нам головы, а мы - ничего?

-Если я сделаю с Ефремом то же самое, чем я буду лучше него?

-Око за око, - бормочет рыбак.

-Где в Законе сказано про твою голову? - сердится Петр.

-Про голову его, конечно, ничего не сказано, - тут же вступает в разговор Иаир, - но сказано о равном возмещении ущерба. Голова-то пострадала.

-Калекой не стал! А Ефрему я скажу.

-Он послушает! - гудит толпа. - Надо вздуть его как следует.

-Идете к судье. Пусть он тем же веслом и даст Ефрему.

-Судья не станет это делать.

-И я не стану!

-Значит, Капернаум для Вифсаиды - пес паршивый?

-Да вы что? - удивляется Петр. - Войны хотите?

Мнения толпы расходятся. Кто-то готов отступиться, иные требуют возмездия немедленного.

-Может, и не войны, но уважения хотим,- кричат они.

-Скажи, Петр, ты ведь дружен с этим пророком из Назарета? - говорит смотритель синагоги. - Он ведь многознающий и мудрый человек?

-Ну, положим.

-Пусть он нас рассудит.

-Незачем его беспокоить.

-И беспокоить не надо. Вон он на горе сидит. Пойдем и спросим, каково его мнение об этом. А не захочет с нами говорить, уйдем с миром.

“Ты-то уйдешь с миром!” - думает Петр и отвечает:

-Нечего тут спрашивать. Идите к судье.

-Пророк выше судьи. Правда, мужи-братия? Пророк от Бога судит.

-Верно, - соглашается толпа.

Поднимаясь на холм, Петр не предвидит ничего хорошего. Он помнит слова о правой и левой щеке. Такой суд вряд ли понравится его согражданам. Ему совсем не хочется участвовать в этом, но он решает взять на себя инициативу, чтобы не оставлять ее в руках этого упыря - Иаира.

Иисус встречает их холодным вопросительным молчанием. У Петра пропадает всякое желание излагать перед ним эту глупую историю.

-Мир тебе, учитель, - фальшиво приветствует его Иаир. - Рассуди наш спор, если тебя не затруднит.

-Я слушаю.

Иаир начинает пересказ.

-У вас есть закон,- выслушав историю, отвечает Иисус. - Вот и поступайте по закону.

Петру хочется, чтобы на этом все кончилось.

-Но надо ли прощать ближнему своему? – не унимается Иаир.

-Да.

-До семи ли раз прощать?

-До семидесяти семи!

-Значит, оставить нам Ефрема и его артель как есть и не судиться с ними?

-Кто не судиться, тот выше суда.

-Вот как? Слышали, мужи-братья? Не должно нам судиться, но быть выше судей.

“Сейчас начнется”,- думает Петр.

-Скажи, Иаир, - вдруг переходит в наступление сам Иисус, - какую из заповедей по отношению к ближнему исповедуешь ты?

-Возлюби ближнего как самого себя.

-Любишь ли ты самого себя?

Иаир мнется, подозревая подвох.

-Как всякий человек.

-А ближнего своего любишь?

-Как всякий человек. Но кто мне ближний?

-Наверное, ближний твой тот, кто любит тебя?

-Именно так.

-Полагаешь, это хорошо: любить того, кто любит тебя?