Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

- Что это он так расщедрился? - спрашивает Иуда.

- Я дал ему совет, как избавится от его хвори.

- Что за хворь?

- Запоры.

Иоанн фыркает от смеха и выходит из сарая. Он привычно изучает небо. Ничего, кроме дождя оно ему сегодня не сулит. Похоже, ангелы потрудились за ночь, натащив столько туч над головой юноши. Ладно, его час еще придет. Он плещет в лицо из деревянной лохани, утирается рукавом нарядного хитона цвета индиго и возвращается в сарай, где на холщовой тряпке уже накрыт завтрак. Иоанн ест хлеб и черствый сыр с аппетитом. Бродячая жизнь приходится ему по вкусу.

- Я видел чудный сон, - рассказывает он, - синее-синее озеро, гладкое-гладкое, и мы идем по нему, а вода нас не поглощает, словно твердь. А потом что-то еще, но я никак не могу вспомнить. Так интересно, будто во сне у тебя есть еще одна жизнь, и ты живешь две жизни: одну - днем, а другую - ночью, во сне. Ты любишь сны, учитель?

- Нет, не люблю.

- Почему? Они у тебя дурные? Мне тоже иногда снятся кошмары, всякие чудовища с рогами. Тебе они тоже снятся?

- Я не люблю сны за то, что они возвращают меня ко мне прежнему.

- Как это?

- Всем ли ты доволен в себе, Иоанн?

- О нет! - восклицает юноша. - Мне многое в себе не нравится. Иногда я даже желал бы родиться другим человеком. Хотя я не представляю как это возможно. Ведь другой человек это уже не я. Но я хотел бы измениться. Стать менее чувствительным … менее суматошным … Многое во мне не так, - печально заключает он.

Этот юношеским артистизм, стремящийся быть тем, чего он него ждут, как податливая глина, принимающая правильные формы под рукой ваятеля, вызывает у Иуды холодную усмешку. Он не верит этому мальчишке ни на грош.

Иоанн ловит эту усмешку и сердито смотрит на калеку.

- Мы строим себя как дом, - объясняет в это время Иисус. - Поднимаем стены, ставим кровлю, меняем двери и окна. Как плотник, я знаю в этом толк, - иронизирует он на мгновение. - Так вот. Сны возвращают меня в старый дом, в котором я давно не живу, и не хочу возвращаться в него. В нем слишком много человеческого. Ложь, страх, похоть, жадность, зависть - все, что свойственно человеку от природы. Этот дом я долго ломал. Его нет в моей жизни. Но он возвращается ко мне во снах. Сны меня делают тем, кем я уже не являюсь, от чего освободился. Я был юн и стал стар. И мне не нужна моя юность. Вот почему я не люблю сны: в них много человеческого.

- Понимаю, - взволновано отзывается Иоанн и косится на Иуду: не смеется ли тот опять.

Но Иуда, погруженный в свои думы, уже не замечает его и высказывается сам:

- Тяжело возвращаться в свой дом, где ничего не осталось.

- Ты бы хотел все вернуть? - спрашивает Иисус.

- Нет, - серьезно отвечает калека. - Мне тоже не нужна моя юность. Что было, то было. Пусть все остается как есть.

И они переглядываются, словно говорят о чем-то, что известно только им обоим. Их связывает прошлое, в котором Иоанну нет места. Он желал бы это узнать, чтобы понять, почему они вместе, ибо кажутся ему совершенно несовместимыми. Что заставляет мрачного Иуду ходить с Иисусом, которого он никогда не называет учителем? Почему они вместе? Зачем просветленному, как небо в солнечный день, Иисусу темный, будто омут, Иуда?

Их завтрак закончен. Они собираются в дорогу. Иуда заботливо кутает свою искалеченную ногу в пуховой платок, сев спиной к ним. Похоже, этот человек не любит показывать другим свое уродство.

Иоанн тянет шею, пытаясь заглянуть за плечо ему.

- Что тебе?- раздается голос, и юноша смущенно отстраняется.

- Ничего, - бормочет Иоанн.

Спиной он, что ли, видит?

- Наверное, ваша нога вас сильно беспокоит? - Иоанн хочет быть вежливым.

- Я уже привык.

- Давно у вас это?

- Давно, - холодно отвечает Иуда, но юноша продолжает:

- Если вы пострадали за правое дело, Господь вас наградит.

- Я не фарисей, как твой отец, и не верю в воскресение. За гробом только пустота.

- Так ли, учитель?

Иисус невозмутимо отвечает:

- За гробом Царство Небесное.

- Я так и сказал, - невозмутимо подтверждает Иуда.

Иоанн недоумевающе переводит взгляд с одного на другого.

- В Царстве Небесном только Святой Дух,- поясняет Иисус.

- И ничего больше?

- А ты, наверное, - усмешливо говорит Иуда, - представляешь его как город, населенный людьми и животными? С такими же дырявыми сараями и кучами навоза?

- Я не такой глупый.

- Тогда вообрази пустоту, только пустоту и ничего более.

- Так ли, учитель? - опять переспрашивает юноша.

- Так, но только без мрачности Иуды. Это царство света, а не царство тьмы. В Азии я встречал людей, которые называли себя знающими - гностиками по-гречески. Они утверждают, что души после смерти обитают на звездах.