Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

- По-гречески они называются аристократами,- тихо пояснил Иоанн.

- Твоя тяга к знаниям похвальна, сын мой, но помни: вся мудрость в Торе и пророках, ибо их устами говорит Бог.

- А как же александрийский раввин Филон, который пишет о греческой философии?

- Раввин плохого не напишет. И все равно я не одобряю эти модные увлечения. Евреи говорят по-гречески, носят римские тоги и живут среди статуй. А это уже грех.

В день очищения, 10 тишри Зеведей был во дворе Храма на своих ногах, поддерживаемый сзади сыновьями. Толпы повсюду стояли плотно, как колосья в снопе. Тысячи голов, покрытых платками, мерно покачивались, будто пшеничное поле на ветру. Зеведей держался изо всех сил. Ноги горели раскаленным железом. День покаяния стал для него днем боли. Вокруг люди с молитвенным выражением лиц беззвучно шептали псалмы восхваления, их взоры были направлены вверх за стены жреческого двора, где совершалось таинство. В полуобморочном состоянии он шептал псалмы вместе со всеми, смутно различая происходящее. Боль, которую он испытывал, была такой пронизывающей и всеобъемлющей, что этот не могло быть явью. Это было во сне.

Наконец, поднявшиеся клубы дыма над алтарем возвестили всем в Храме и за его пределами, что жертва искупления принесена. Настало время Божьей жатвы. Десятки тысяч людей, как подкошенные серпом, разом пали ниц и приложили головы свои к земле. В это время Верховный жрец Каифа в золоченом наплечнике с драгоценными застежками и подвесками, с кадильницей в руке входил в Святая-Святых за вавилонскую завесу. На голове его была диадема, на диадеме выбиты четыре буквы (тетраграмматон) запретного имени Господа, которое открылось Моисею на горе Синай - Яхве (Иегова , Сущий). Именно это имя в этот день единственный раз в году Верховный Жрец смел произнести, войдя в обитель Бога. Мертвая тишина стояла в Храмовом пространстве и в пространстве всего Иерусалима. Творца Вселенной называли по имени.

Для Зеведея получасовое выстаивание на коленях стало последней мукой. В нескольких местах кожа на его раздутых ногах лопнула, из трещин сочилась кровь и липкая жидкость. Он ждал, когда Верховный Жрец войдет в Святая-Святых и произнесет магическое слово, и весь народ благоговейно повторит его про себя. Слезы текли из глаз его. И этот момент настал. И Зеведей простонал имя Господа, и кожа трещала на его ногах, и слезы человеческой ничтожности лились из него, и он потерял сознание. А потом Иоанн с Иаковым вынесли его безжизненное тело будто камень из Храма.

Торжественная служба закончилась. Паломники из иудейских и галилейских городов, из Египта, из Азии, из Греции и Рима праздновали день очищения по всему городу. Дозорные на башнях Антоньевой крепости в своих алых плащах с любопытством или пренебрежением наблюдали за ликованием покоренного ими народа, который принес в этот мир своего незримого бога и вместе с ним - религиозный фанатизм.

К празднику Суккот через пять дней Зеведей был уже дома в родном Назарете. Дорогу назад он почти не помнил, так как все это время лежал в бессильном забытьи и уже не чувствовал дорожной тряски.

Дома судье стало легче. Чудо свершилось. Он почувствовал себя так хорошо, что захотел вместе со своим народом пожить несколько дней в шалашах на сырой земле, чтобы набраться от нее жизненных сил. Сыновья отвезли его к подножию города-могильника, где у Зеведея имелся небольшой виноградник, приобретенный им по случаю почти задаром. За виноградником смотрел и ухаживал круглый год безропотный и малословный человек по имени Захария. Рядом находился его собственный клочок земли, так что Зеведей легко мог сравнить состояние двух участков, и каждый раз он убеждался, что Захария радеет о его урожае не меньше, чем о своем. Виноградарь жил здесь же в полуразвалившейся лачуге. Жилистый, худой, прожженный солнцем он сам походил на виноградную лозу. Живя среди этих лоз, он почти разучился говорить с людьми и, кажется, не страдал от одиночества. На Зеведея он работал за символическую плату. Судья почти искренне верил, что таким труженикам, как его безропотный виноградарь, деньги не нужны. Зачем бедным людям деньги? Дай хорошей овце или доброму коню мешок серебра. Они не станут его есть. Он им не нужен. У Захарии нет дома, нет семьи, нет должности, которые требуют расходов. Он одет и накормлен. Чего же еще ему желать?

- Захария, тебе что-нибудь нужно? - каждый раз по приезде спрашивал судья. - Скажи, не стесняйся.