Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Умеешь ты обидеть человека, - замечает неодобрительно Марфа.

-Он вернется, Марфа, - примирительно отвечает Иисус. - Увезет Марию на Кипр, и все у них будет по-людски.

-Я не хочу замуж, - тихо произносит Мария.

Марфа бросает осуждающий взгляд на Иисуса.

-Да что с тобой, сестричка? Тебя этот разговор расстроил?

Девушка качает головой.

-Тогда почему?

-Из-за Лазаря.

-Из-за Лазаря? Он благословил ваш брак.

-Он умер.

-Будет сорок дней траура. Можешь еще поскорбеть, если хочешь. Марк подождет.

Она опять качает головой.

-Ну, не всю же жизнь тебе носить траур? Мария! У тебя жизнь только началась.

-Ничего не хочу, - упрямо говорит младшая сестра.

Она вот-вот расплачется.

-Оставь ее, - говорит Иисус и гладит девушку по голове.- Ей нужно время. Не печалься, дитя. Все будет хорошо.

Эта свадьба так и не состоится. Мария станет первой из тех монахинь, кого Церковь будет называть невестами Христа. После казни Иисуса именно в доме Марка апостолы проведут взаперти семь недель шабуота, а на пятидесятый день выйдут на воздух и заговорят как пьяные, подобно скопцу в мистерии Симона мага. Примкнет к апостолам не только Марк, но и его дядя Иосия бар-Набас с Кипра. Марк будет сопровождать самозванца Павла в его первом миссионерском паломничестве по Азии, но потом рассорится с этим фанатичным эпилептиком и уедет в Рим к Петру, где и напишет свое Евангелие.

Вечером после ужина, на котором еще раз помянули траурным вином покойника, а Иисус еще раз повторил, что Лазарь без всякого Судного дня прямиком вошел в Царство Святого Духа, они отдыхают за общим столом. Весенний вечер в тихой деревеньке прекрасен. Это место кажется Эдемом, райским уголком земли. Иисус читает из пророка Захарии:

-Ликуй от радости, дочь Сиона, торжествуй, дочь Иерусалима: вот, царь твой идет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и молодом осле.

Эти строки, символизирующие царя - жениха, предназначены для Марии, которую Иисус хочет ободрить и развеселить. Ему неловко за свою нечаянную откровенность. И девушка это понимает. Он ласково улыбается ей и говорит:

-Все будет хорошо, Мария. Впереди только Царство Небесное.

-Я знаю, учитель, - тихо отвечает она.

За столом начинают оживленно обсуждать новость, принесенную юным Иосифом с улицы. В крытом водоеме Силоам на южной окраине города у Стефановых ворот, где люди омывались перед посещением Храма, обрушилась колонна, придавив несколько десятков паломников.

-Неисповедимы судьбы человеческие, - философски рассуждает Матфей. Какие-нибудь евреи из Египта или Аравии прибыли в Иерусалим, чтобы есть пасхального агнца, а потом рассказать об этом своим родным дома, но нашли свою смерть в купальне. Вот и получается, что человек сам ходит, того не зная, за собственной смертью.

-Это кара Господа, - хмуро заявляют близнецы - За Иохонана Крестителя.

-Думаете, эти люди были грешнее остальных? - спрашивает их мытарь.

-Это Богу известно.

-Но эти люди, возможно, и не знали о вашем учителе, - замечает Матфей.

-Без воли Господа не упадет и волос с головы человека,- упрямо твердят молодые ессеи.

-Если все происходит по воле Господа, то в чем грех человека? - продолжает атаку мытарь. - А если человек грешен, то события, в которых он участвует и их последствия вызваны его свободной волей. Нерадивые работники плохо установили колонну, вода подмыла основание, паломники надавили на нее - вот и произошел обвал. Тут целая цепь независимых поступков.

-Господь допустил этому случиться.

-Почему же Господь не допустил этого во дворце Ирода?

-Ирода Антипу ждет более тяжелая кара, - угрюмо повторяют близнецы.

Матфей больше не хочет спорить с этими воспитанниками ортодоксальной школы. Когда у человека есть все ответы, он становится глух к вопросам.

-Если бы у меня была власть погубить мир, - говорит Иисус тихо, будто самому себе, - я не стал бы это делать, хотя и знаю, что конец мира - это Царство Небесное. Но ведь мир не хочет этого. И он вправе жить дальше, ибо за все свои поступки сам и расплачивается преисподней, в которой живет. Эта преисподняя имеет право на существование, и повелитель ее - дьявол хранит ее, ведь с гибелью преисподней погибнет и он сам. Я против этого мира. Но пусть он сам решает, что ему делать. Он вправе поклоняться своему дьяволу. Я же ему больше не служу.

Мария, словно что-то вспомнив, встает из-за стола и бесшумной тенью в приближающихся сумерках проходит в дом. Вскоре она так же бесшумно, легкой, девичьей походкой возвращается, неся в руках алебастровый сосудец с дорогим нардовым маслом.