Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Иаир? Нет, он не мог быть близок к нему! Думаю, - шепотом добавляет Иоанн, бросив взгляд на дремлющего Иисуса,- Господь покарал его за учителя.

-Согласен. Ну, а другие люди отчего беснуются?

-Значит, есть на них грехи. Дети ведь не беснуются! Потому что нет на них грехов.

-Иногда младенцы рождаются уродами, - замечает Петр, - и священник приказывает их удавить. А им за что, если они только родились?

-Ты что, в премудрости Господа сомневаешься? - возмущается юноша.

-Кто я, чтобы сомневаться? - смущенно признается Петр. - Просто хотелось бы понять это.

-Вот достигнешь Царства Небесного - тогда и узнаешь все ответы.

Он согласно качает головой:

-Так-то оно так.

-А учителя спросить нельзя? - вопрошает Андрей.

-Вот и спроси!

Рыбак сомнительно оглядывается на Иисуса, тот продолжает лежать так, будто умер.

-Потом спрошу. Если не забуду.

-Может, Иуду спросим? - предлагает Петр.

-Что он знает? - пренебрежительно отзывается юноша. - Опять своими подсчетами занимается. Как будто от него их требуют!

-Может, он на будущее…

-Кому нужны его отчеты в Царстве Божьем?

Старшина рыболовецкой артели не одобряет мальчишеского презрения к Иуде и заступается за него:

-Порядок есть порядок. И на небе должен порядок.- Он не может допустить мысли, что в раю царит хаос, праведники делают все, что им вздумается.- Каждый чин знай своё место и своё дело, - заключает он.

Хромой казначей общины, словно услышав этот разговор, как-то отчужденно - оценивающе взглядывает на них, ставит последнюю точку в своих записях и сворачивает пергамент, аккуратно пряча его в эбеновый пенал. Он надевает портупею на плечо и, откинув голову на ствол ивы, тоже задремывает.

Восточный берег Иордана на этом участке чуть выше западного. Ученики Иохонана, собравшиеся у грота отшельника, словно скучающие волчата у своей норы, посматривают свысока на расположившихся в рощице путников. Иоанну хочется крикнуть им: “Наш учитель - сам Христос!” Но ему запрещено это. Такая таинственность юноше даже нравиться, но инкогнито Мессии тяготит его, когда учитель проходит мимо людей без должной чести, как частное лицо. Он тешит свою уязвленную гордость тем, что скоро все узнают Христа и поклонятся ему в ноги. “Недолго вам осталось торжествовать”, - думает Иоанн, с вызовом взирая на противоположный берег. До Пасхи, на которой, он уверен, все откроется, осталось около двух недель. Они идут вершить судьбы человечества! Тысячи и тысячи людей не смели мечтать об этом и только ждали сотни лет. И вот этот день приближается, и он, Иоанн, сын грома, в числе избранных! При этих мыслях его всякий раз охватывает ликование, как бывает у людей в ожидании великого праздника. Но почему учитель не хочет открыться даже Иохонану? Ведь Креститель - его предтеча! Ему можно сказать. И даже взять его с собою, в свиту Мессии.

Возвращаются Симон с Матфеем. На одном из камней они раскладывают купленные в Аеноне продукты. Ученики собираются вокруг этого стола.

-Учитель, - обращается Матфей к отдыхающему Иисусу, - мы принесли еду. Встань, пожалуйста, и преломи хлеб.

Иисус открывает глаза, садится и, осмотрев учеников далеким, сонным взглядом, произносит:

-Пусть отныне Петр преломляет хлеб.

Рыбак смотрит на него с сомнением. Ритуальное право преломлять хлеб всегда принадлежит лидеру собрания. Судья Зеведей преломлял хлеб за всеми столами, где он сидел в последние годы, если только не оказывался в доме более высокого чиновника.

-Я передаю это право тебе, Петр, - подтверждает еще раз Иисус.

Он постепенно выводит себя из их круга, готовя общину к тому времени, когда они останутся без него. Отныне Петр будет преломлять хлеб в их группе, Иоанн благословлять Святым Духом, а Матфей хранить истину. Но только Иуде понятен смысл этих назначений. Для остальных очевидно лишь то, что Мессия объявил Петра своим первым помощником. Позже эта роль Петра будет переосмыслена ими, и Петра приравняют к архангелам, стерегущим рай. А любимый ученик Иоанн будет всю оставшуюся жизнь ждать часа, когда Святой Дух - Параклет вознесет его к возлюбленному учителю.

Петр разламывает лепешку на части и первый кусок подает Иисусу. Тот принимает его с легким благодарственным кивком, как принято брать хлеб именно от старшего за столом, а не от слуги. Второй кусок после короткого раздумья рыбак протягивает Иуде. Все это происходит на уровне жестов и взглядов, но так устанавливается новый внутренний порядок. Путники обедают в молчании, запивая пищу вином из меха мытаря.