Елена Ханпира - Журналист

Иуда бар Симон с независимым видом постучался в дверь редакции. Собственно, это было бы равнозначно тому, как если бы мы сказали: «Постучался в дверь главного редактора» , ибо саддукейская газета «Сын Израиля» не располагала пока средствами для того, чтобы занимать большую площадь. Редактор, Барух бар Иосиф, демократично делил свой кабинет с секретарем и со-трудниками, уповая на лучшие времена. Он же и встречал редких посетителей — редких, ибо газета была хоть и честолюбива, но молода, и не достигла еще пика своей популярности.

Редактор и журналист обменялись приветствиями.

— Ну, что там у тебя? — лениво спросил Барух.

— Вот, — Иуда протянул редактору мелко исписанный лист пергамента. — Как ты и велел, воспоминания очевидца.

— Какого очевидца? — редактор наморщил лоб.

— Ну как же, — Иуда никак не мог привыкнуть к ветрености начальства. — Старейшина Александр, сын Сираха, присутствовавший на заседании по делу свержения римского орла патриотически настроенными юношами… Описание казни и…

— А ну-ка дай сюда, — редактор сосредоточенно уткнулся в текст. — Убить тебя за твой почерк. Хуже, чем у врача. Сколько лет этому старикану?

— Восемьдесят два года.

— Так он из ума давно выжил. Утверждает, что к преступникам применялись пытки. Старый хрыч. Нет, в таком виде выпускать нельзя.

— Почему? — опешил Иуда.

— Хочешь, чтобы нас закрыли? — прошипел редактор. — Он же на Ирода бочку катит. На Ирода Великого! Надежду и опору Рима! Да меня затаскают по коврам за твое драное интервью. Нет, ты посмотри на этого козла!.. При Ироде сидел тихо в Синедрионе и не рыпался, а теперь осмелел. Ох и не хватает нам сильной руки…

— Место про Ирода можно вырезать, — уныло предложил Иуда.

— И про «патриотически настроенных юношей» убери. Ты соображаешь, кто нас прикармливает? Что мы саддукейский орган — соображаешь? Перепиши все, чтоб нейтрально было. Что у тебя еще?

Иуда вздохнул.

— Не знаю, пойдет ли… Некоторые сведения, о мерах, направленных…

— Короче.

— Группа уважаемых граждан собирается подать петицию в Рим против Пилата. В связи с расхищением клада Корбана…

— В связи со строительством водопровода на общественные средства, — поправил Барух. — Все им неймется. Напиши, я посмотрю, может, сойдет, если в нужном тоне. Что еще?

— Беспорядки в Галилее…

— Уже писали в «Славе Израиля» и в «Гласе Господнем» . Никакой у нас оперативности. Еще?

— Бульварная хроника. В Вифании писарь в пьяном состоянии зарезал жену и двоих детей.

— Давай уж, что делать… Что-то давно нет у тебя остренького.

«А ты мне позволяешь, что ли?» — — зло подумал Иуда.

— Все? — редактор подавил зевок.

— Новый проповедник объявился.

— А, это уже что-то. Какая платформа?

— Да боюсь, он малость аполитичен. Пока что, по крайней мере, никаких политических заявлений.

— Замерла жизнь в стране, — с горечью констатировал редактор. — Перевелись в народе Иуды Гавлониты.

— Он вроде как последователь Иоанна Крестителя. То есть слышали, что он о нем хорошо отзывался.

— Можно написать, что ближайший друг, — задумчиво пробормотал редактор. — Об Иоанне мы успели пару заметулек тиснуть, пока его не замели. М-да. Если не ошибаюсь, это кое-чего стоит. Креститель много шуму наделал. Этот тоже Антипу клянет?

— Не выяснял еще.

— Выясни.

Через два дня Иуда вручил Баруху папку с целым ворохом свидетельств, интервью и биографических справок. Редактор разочарованно перелистал документы.

— И всего-то? Кто это станет читать?

Иуда пожал плечами. У них с редактором расходились вкусы. Барух тяготел к политике, Иуда считал себя специалистом в культурной области. Одно время хотел даже заняться писательством, но надо было кормить семью. По крайней мере, Иуда считал, что газету можно сделать популярной именно через ее культурную часть.

— Разве обязательно брать что-то значительное? — начал он толкать свою заветную идею. — Важно привлечь читателя, а уж значение событию само придастся.

— Воля твоя, но я ничего в этом блаженном не вижу. Заблудившийся ессей какой-то. У всех пророки так пророки, а ты мне заморыша притащил. Когда у него там конец света?

— Он говорит, что знает только Бог.

— Вот видишь. Другие хоть дату назначают, есть чем публику раззадорить.

— Наоборот, вся прелесть в неопределенности, в таинственности. Можно такую конфетку сделать!.. Барух, ну нужно же с чего-то начинать. Должно быть у газеты свое лицо…