Юлия Андреева - Карл Брюллов

— Забери меня с собой, молю, — просит Карл и вдруг просыпается.

Странный сон. И Юлия точь-в-точь как та женщина из детского сна, как из холерного Мюнхена. Но только куда звала она его? Неужто и Юлия померла и теперь пытается утащить его с собой? На небо ли, в ад ли? Какая разница…

С ней не страшно. С ней все можно. И летать, и любить, и писать.

Карл поднимается, надо бы выстрелить, чтобы все слышали, что Брюллов снова здоров, но сил еще мало.

Юлия прилетала — живая ли, мертвая ли. В который раз уже она спасла его.

Болят бока, язвы еще не сошли с шеи и плеч, пролежни… пустое.

Карл думает, не заснуть ли еще раз, чтобы снова увидеть Юлию и узнать, жива ли она, но сон не идет. Вместо этого он слышит звон дверного колокольчика — пришли ученики. Карл, кривясь от боли, облачается наконец в халат, его усаживают в кресло, ставят большую кружку с чаем. Карл начинает говорить. Он снова учит, требует показать сделанное. Притворно гневается, радуется, благословляет, целует в щеки и губы. Потом вдруг требует приготовить ему палитру пожирнее, подрамник с еще до болезни натянутым на него холстом, большое зеркало. Все это двигается к креслу, царапая закапанный краской пол, и Карл, еще не отошедший как следует от болезни, раздав задания ученикам, пишет автопортрет.

Честный. Исхудавшее лицо, борода, колкие внимательные глаза. Таким его Юлия еще не видела. Но увидит — жива или мертва. Теперь он ее обязательно найдет.

Умер издатель некогда популярного журнала «Почта духов», поэт и баснописец Иван Андреевич Крылов. Умер, так и не дав завершить свой портрет. Все спешил куда-то старик, суетился, боялся опоздать. Успел.

Карл сидит в кресле напротив недописанного портрета, кусает губы. Хорош баснописец. На картине удалось уловить настроение и теперь он еще как будет востребован. Только рука не поднимается завершить, когда самого Ивана Андреевича нет. Ученику, что ли, какому-нибудь поручить, а потом пройтись в последний раз рукой мастера? Вон их сколько без дела околачивается… ждут, а Крылов спешил… а они сидят и чего-то ждут.

За спиной суетятся какие-то люди, Кукольник, что ли… Смирдин, кто-то из журналистской братии. Нет, Александр Филиппович Смирдин помер и похоронен на Волковом кладбище. Тогда кто же… не хочется поворачиваться. Карл прислушивается, вдруг утратив интерес к портрету.

— Дорисуйте кисть, что ли… — Даже не взглянул, кто ринулся исполнять, Железнов, что ли… а, какая разница, работа-то плевая. Любой справится.

За спиной литературная братия в память об Иване Андреевиче думает переиздавать журнал «Почта духов». Лучше, если в типографии Рахманинова [64] С 1788 года типография И.Г. Рахманинова размещалась в его собственном доме, там выпускали журнал И.А. Крылова «Почта духов». В 1791 году Рахманинов перевел типографию в родовое имение Казинка Тамбовской губернии. , и хорошо бы на средства его наследников. Думают или говорят? Наверное, все-таки говорят вслух о переиздании, а о деньгах громко думают. После болезни Карл научился слышать чужие мысли. Печальный опыт, грустное занятие… Карл в свое время читал об этом в отцовских журналах. Там один арабский философ переписывается с различными духами: с водяными, домовыми. Духов много, получается забавно. Два переиздания было у «Почты духов», один осуществил сам Рахманинов в своем имении, селе Казинке, где у него располагалась типография, еще до рождения Карла. По словам отца, тираж составлял шестьсот экземпляров, но был конфискован за какие-то грехи автора. Второй раз «Почту духов» в четырех частях переиздал Свешников, и именно эти книги хранились у отца.

Поняв, о чем они, Карл утратил интерес к происходящему, поджидая новых гостей. Как и в прежние времена, народу в мастерской было много, все разговаривали, что-то обсуждали, спорили. Ученики приносили свои новые работы, приятели — бутылки. Приехал вернувшийся из-за границы Гоголь. Другой, чужой, не произвел впечатления, ну его.

Я забежал к Карлу после обеда, минут за двадцать до назначенного часа. Впрочем, Нестор Кукольник, его протеже скульптор Теребенев, Витали уже были на месте. Плохой знак. Оставил Лукьяну зонтик, плащ и, стараясь не мельтешить, подошел к собранию. Сердце ревниво забилось, предчувствуя неладное. В тот день мы должны были обсудить проект памятника Ивану Андреевичу. Впрочем, напрасно я заподозрил измену. Как выяснилось практически с ходу, вся компания собралась сперва у Кукольника, но была изгнана на улицу не любившей беспорядка немкой. Так что, если бы они не пришли к Брюллову, скорее всего, завернули бы в ближайший кабак, а уж какими бы оттуда вылезли… в любом случае, все получилось как нельзя лучше.