Сергей Алексеев - Возвращение Каина (Сердцевина)

Он не успел допеть, потому что вошел Веденников, и Аристарх Павлович ощутил неприятную, раздражающую его потливость своих ладоней. Он знал странность своего характера: если оказывался в глупом положении, то начинал беситься. Откуда-то красной волной накатывался гнев, деревянил мышцы, тормозил легкость мысли, и чтобы избавиться от такого состояния, преодолеть гнетущее яростное оцепенение, он либо уходил, либо неожиданно для себя взрывался… А поскольку мысль была скована, то с языка срывался лишь крутой и гневный мат. По крайней мере, так было до болезни…

И если бы не Валентина Ильинишна, взволнованная и беззащитная, он бы уже сорвался, взбуянил бы, поскольку не терпел своего глупого состояния.

— Аристарх Павлович, давайте сначала немного поговорим, — добродушно предложил Веденников. — Знаете, я бывал в ваших местах, правда, очень давно, с филармоническим концертом. И вот все о вашем городе забыл, даже название вылетело… Но помню Колокольный дуб! Он же в вашем Дендрарии, да?

Аристарх Павлович попытался ответить, пропеть хотя бы «да», и звук горлом потянул, но голос вдруг заклинило, язык замкнулся. Открывшийся дар пения, как проран в облачном небе, сквозь который врывалось солнце, неожиданно затянулся, и свет померк.

— И всю его историю помнил, — продолжал между тем Веденников. — Как его рубили, как в бетон заковывали… Полжизни эту историю рассказываю, как легенду, и ни разу в голову не пришло — жив ли этот Колокольный дуб? Цел ли?..

Теперь Аристарх Павлович даже и не пытался сказать — уже знал, что не получится. Сидел, слушал и сдерживал хаос своих мыслей. Валентина Ильинишна, не отпуская его руки, смотрела ему в лицо, и ее взволнованность медленно обращалась в испуг…

— А жив, оказывается! — Веденников рассмеялся. — Живет в бетоне!.. Мне Валентина Ильинишна сказала, что они в этом году собираются снять этот башмак и освободить дуб… А я подумал: что, если он погибнет теперь, без опоры? Ведь привык, что прикован к земле?.. Дунет ветер, и нет Колокольного дуба…

Аристарх Павлович впервые слышал об этом и, на мгновение забывшись, машинально спросил-пропел:

— Снимать бетон?..

— Да! — Радость мелькнула в глазах Валентины Ильинишны. — Мы уже разработали проект и технику заказали — отбойные молотки, кран… Ты не замечал, вверху на бетон уже идет наплыв древесины. Башмак душит основание ствола…

Она говорила и ждала ответа — Аристарх Павлович молчал…

— Риск, конечно, большой, — воспользовавшись паузой, сказал Веденников. — Так-то хоть как памятник стоит… Да ведь живой он! Вот в чем дело! У человека-то — кости срастутся — гипс снимают. И с него надо снять, обязательно. И посмотреть, заросла ли рана? Вы как думаете, Аристарх Павлович? Вы же с лесом всю жизнь…

Аристарх Павлович инстинктивно сделал движение гортанью, но сказать не смог, развел руками. Валентина Ильинишна была в смятении, мольба стояла в ее глазах…

И ему так стало жаль ее! Не гнев, как бывало, не буйство взорвало его, а волна любви и жалости захлестнула душу и разум. Он должен был помочь ей осуществить тот тайный замысел, с которым Валентина Ильинишна привела его сюда; он должен был спасти ее мечту! И он хотел этого!

Но чем больше хотел, тем сильнее смыкались голосовые связки в пересохшем горле, и предательский язык напрочь отказывался повиноваться. Ведь пел же, пел! И голос, поднимаясь неизвестно откуда, вырастал столбом, бил и пульсировал, как фонтан, был живым и управляемым в любой его ипостаси!

Аристарх Павлович даже не пробовал взломать эту корку, запечатавшую горло, ибо был уверен — не получится.

— Вы знаете, я обязательно к вам приеду, — неожиданно заявил Веденников. — Только обязательно дайте мне телеграмму, когда начнут ломать бетон… И хорошо бы на этот дуб вновь повесить колокол. Пусть небольшой… Важен символ!.. Когда я пел «Князя Игоря», очень часто вспоминал Колокольный дуб… Как-то сразу представляешь себе Русь того времени: огромный дуб, на дубу — колокол звонит… И уже такой образ! Юноша под колоколом, веревка в руках… И мощный звон по всей земле… Дон! Дон! Дон…

— Обязательно сообщим, — заверила Валентина Ильинишна. — Только дайте ваш адрес.

— Пожалуйста! — Он записал на бумажке и подал Аристарху Павловичу. — Буквально два слова, я пойму… Пока же попробую поискать колокол. Дело трудное, церквей много открывают… А вдруг и для дуба сыщется один колокол?

Веденников проводил их до служебного выхода, распрощался там, и они пошли по взбаламученной и ревущей машинами Москве.