Сергей Алексеев - Возвращение Каина (Сердцевина)

Он говорил о Кирилле как о неодушевленном предмете.

— Мой, — просто ответила она. — А «Сникерсы» ты, конечно, съел сам?

— Съел, — подтвердил старик. — Я сегодня без обеда…

Он выбрал кисти из красок на палитре, снова вымазал руки и, вытирая их о фартук, вдруг предложил:

— Хочешь, я тебя напишу?

— Не хочу, — бросил Кирилл недружелюбно.

Старик ничуть не расстроился: чувства и страсти в нем улеглись вместе с красками, набросанными на полотно.

— Напрасно… Ты умрешь… Все мы умрем. А портрет останется. И ты будешь жить. Молодой, красивый…

— Зачем уговаривать, если человек не хочет? — как-то между прочим обронила она.

— Конечно, — тут же согласился старик и отступился от Кирилла.

Они переговаривались между собой, как два старых соратника, как много прожившие муж и жена, понимая больше, чем сказано словом. Они будто единожды и когда-то очень давно разобрались во всех истинах, создали из них некую стройную систему, и теперь, если что-то не вписывалось в нее, не отвечало требованиям и законам, попросту отбрасывали как ненужное.

Они будто условились о терминах, значение которых знали только двое. И, как считал Кирилл, в значении этом скрывался тот самый порок.

И не было основания придраться к ним, резко возразить, бурно возмутиться. Напротив, он должен был радоваться тому, что так неожиданно и быстро познает ее, причем самую глубину существа, обычно тщательно скрываемую и почти недоступную.

Чаепитие было таким же стремительным, как раздевание. Она спешила, будто преступник с места преступления.

— Все, уходим! Уходим! Салют!

«Что еще? — гадал он на бегу. — Неужели может быть еще что-то?» Полная непредсказуемость событий хоть и увлекла, но вместе с тем заставляла контролировать свое поведение и держала в напряжении, как будто он сдавал вождение в экстремальных условиях минного поля. Неосторожное движение фрикционом, и — катастрофа…

На сей раз они ворвались в магазин, причем перед самым закрытием. «Все ясно, — решил он. — Сейчас начнутся семейные хлопоты — продукты на ужин и вино…» Однако «семейные хлопоты» начались неожиданно: она выбрала какие-то простенькие обои и банку обойного клея. Кирилл чуть не расхохотался, вспомнив утреннее задание бабушки Полины — клеить обои. Это был рок! Сегодня ему придется делать ремонт!

И было немного странно, что она, сиявшая своей порочной красотой, может еще заниматься какими-то хозяйственными делами. Кирилл втащил рулоны обоев и клей на четвертый этаж общежития с пустынными коридорами и пожалел, что вырядился в парадный мундир: со стороны в качестве носильщика он выглядел несуразно. Больше бы подошла пятнистая афганка, но авантюра есть авантюра!

Она открыла дверь одной из комнат, впустила Кирилла.

— Это наш фронт работ! — воскликнула она радостно. И вообще все на свете она делала с задором и азартом, и причиной тут была вовсе не встреча их с Кириллом: в радости ощущалась привычка.

Комната оказалась совершенно пустой, остались лишь следы от мебели, стоявшей на полу, да мусор покинутого жилья. И пузатая сумка в углу.

— Понял, — сказал Кирилл. — Ты получила эту комнату.

— Получила, да не эту! — засмеялась она.

И тут мимо! Чтобы больше не попадать впросак, он решил вообще ничего не спрашивать и не комментировать.

Она открыла сумку, выбросила на подоконник халат, тапочки, косынку, порылась в недрах и выдернула старенькую длинную майку.

— Тебе подойдет?

— Вполне.

— Тогда выйди в коридор, — попросила она. — Я переоденусь.

Это говорила она, менее часа назад стоявшая рядом с ним обнаженной, стоило протянуть руку… Он медлил.

— У тебя со слухом порядок? — Она скинула туфли. — Быстро!

Он вышел в коридор, закурил сигарету. Известные ходоки из училища сказали бы о ней так: «Космический корабль многоразового использования „Дюймовочка“. Но ему не хотелось думать, что она корчит сейчас из себя целомудренную девочку, хранящую себя для Единственного. Она выставила его в коридор очень естественно.

Буквально через минуту она открыла дверь:

— Входи! Снимай рубашку, натягивай майку. Обои клеил?

— Никогда!

— Порядок! — И этому она обрадовалась. — Клеить буду я, а ты намазывать клей и подавать.

Кирилл втащил из коридора стол и большой расшатанный табурет. Она расстелила газеты и стала нарезать обои по размеру стены, его же заставила отстригать кромку. И началась работа. Все получалось как-то ловко, стремительно, и он грешным делом начинал думать — уж не на стройке ли она работает? По его разумению, она клеила профессионально, уверенными движениями и без единой складки. Причем все необходимое — ножницы, тряпки, кисти, — все было заранее собрано в сумку.