Н. Кальма - Джон Браун

— Переходите на ту сторону! — закричал он.

Пули сыпались в воду как дождь. Неглубокий поток стал могилой двух брауновцев. Вот остальные уже на другом берегу, они достигают старой лесопилки, там можно будет задержаться, попробовать обстрелять миссурийцев еще раз.

— Стой! — кричит своим капитан Браун.

Но у бойцов подмок порох, а по пятам за ними следуют враги. Высоко к самому небу взметывает пламя: это горит Осоватоми.

Сторонникам рабовладельцев было мало того, что они сожгли и разгромили поселок Осоватоми, они жаждали окончательно расправиться с гнездом брауновцев. Генерал Рейд и его драгуны были посланы в Осоватоми. Генерал рапортовал губернатору штата:

«Прошлой ночью я двинулся с двумястами пятьюдесятью людьми на форт и поселок аболиционистов Осоватоми, главную квартиру старого Джона Брауна. Мы прошли сорок миль и атаковали город перед восходом солнца. Была короткая перестрелка в течение часа. У нас ранено пятеро, не опасно, у них убито около тридцати человек, в том числе определенно сын старого Брауна и почти наверное сам Браун.

Захвачены их амуниция и продовольствие, и мои молодцы сожгли до основания поселок, чему воспрепятствовать я не мог».

Однако радость генерала Рейда была преждевременной: Джону Брауну удалось невредимым ускользнуть от врагов. Зато известие о смерти сына Брауна оказалось правильным. Генерал Рейд только скрыл от своего начальства обстоятельства этой смерти. Он не сообщил, что Фредерика Брауна, того, которого считали не вполне нормальным, застрелил в упор священник Мартин Уайт и что убийство это произошло не в бою, а просто на дороге, где миссурийцам встретился сын ненавистного им Брауна Осоватоми.

Неподалеку от пепелища — черного и пустынного, — которое было поселком Осоватоми, в молодой дубовой роще Джон Браун молча стоял над мертвым сыном. Фредерик вызывал в его памяти почти позабытое лицо первой жены — Дайант. Было в этом сыне много общего с матерью: нервная порывистость, бегающий взгляд, внезапный смех, раздражительность. И все же отец нежно любил его. Он снял с Фредерика порыжевшую от солнца и непогоды шляпу и надел ее на себя. Потом с силой вонзил в землю заступ и начал копать могилу.

Прошло несколько дней, и пятьдесят драгун в голубых мундирах снова столкнулись с крупным отрядом «свободных канзасцев». На этот раз драгунами командовал выпускник Вестпойнтовской академии Шрайвер, составивший себе карьеру на подавлении восстаний племени Сиу. Ему было приказано во что бы то ни стало изловить и арестовать одного из вождей «свободных канзасцев» Джона Брауна, по прозвищу Осоватоми. В отряде Шрайвера на всякий случай присутствовал полицейский инспектор Соединенных Штатов. Именно у него находился приказ об аресте Брауна.

И вот перед драгунами более двух сотен людей, одетых в самые разнообразные костюмы, вооруженных винтовками и револьверами. Шрайвер увидел, что на берегу реки, немного в стороне от всех прочих, стоит вороной конь со старым всадником. Белые волосы всадника были спутаны ветром. Шрайверу навсегда врезалось в память лицо этого всадника угрюмое, непреклонное, с глубокими горестными морщинами возле сомкнутого рта.

— Даю вам полчаса на то, чтобы оставить этот лагерь, — сказал Шрайвер, обращаясь к тем, кто стоял впереди. — Я послан правительством, чтобы рассеять все ваши незаконные сборища. Ваш отряд вооружен, а у меня приказ — уничтожать все вооруженные отряды. Разойдитесь.

— Мы защищаем свои дома и свои семьи! — закричали «свободные» канзасцы. — Кто гарантирует нам безопасность?!

— Безопасность? Но миссурийцы уже разошлись, — возразил Шрайвер.

— Не верим, — спокойно вмешался старый всадник на вороном коне. — И потом, сэр, мы сможем разойтись, только если вы примете некоторые наши условия.

— Никаких условий! — вскипел офицер. — Кто вы, чтобы ставить условия регулярным частям?!

— Я командую этими людьми. — Старик невозмутимо смотрел на Шрайвера. — Я достаточно известен на всей территории, сэр.

— Вот как? — Шрайвер еще раз пристально оглядел коня и всадника, потом подозвал полицейского инспектора. — Престон, взгляните на этих людей. Узнаете кого-нибудь из тех, на кого выписаны ордера?

Полицейский инспектор скрестил взгляд со стариком на коне. Вероятно, он узнал «убийцу из Поттавоттоми», как величали Брауна миссурийцы, он не мог не узнать его: приметы Брауна были известны каждому на Территории. И все-таки, повинуясь какому-то безотчетному чувству, Престон отвел глаза и хмуро сказал: