Евгений Богданов - Поморы

А старые друзья Зюзиной — те просто были довольны, что Фекла Осиповна наконец-то устроила свою судьбу, выходя замуж за Суховерхова. Родион Мальгин, регистрируя в сельсовете их брак, сказал Фекле:

— А помнишь, Феня, как ты везла меня в санях после госпиталя? Помнишь, как сожалела, что не нашла своего суженого? Вот теперь и нашла. Живите в любви да в согласии!

И Панькин, когда Фекла пришла звать его на свадьбу, расчувствовался и признался:

— Женитьба ваша, Фекла Осиповна, не случайна. Ведь я еще тогда, в твои именины, решил: быть вам вместе. Вот и вышло по-моему. Так или не так?

— Так, так Тихон Сафонович, — прослезилась на радостях Фекла. — Вы, правду сказать, во многом определяли мою судьбу. Спасибо вам! — Она помолчала, успокоилась и уже по-деловому добавила: — Мы не будем делать большую свадьбу. Я приглашаю только самых близких.

— Хорошо. Мы с женкой придем непременно.

Фекла ушла от Панькина грустная, потому что выглядел он неважно: лицо бледное, с нездоровой рыхловатостью, ходил по избе осторожно, словно боялся поскользнуться. И хоть бодрился и шутил Тихон Сафоныч, Фекла отметила про себя, что бывший председатель сильно сдал: укатали сивку крутые горки.

А вот Киндяков и с возрастом не накопил жирка, был жилист, цепок к жизни. Борода у него задорно торчала вперед, и ходил он довольно резво. Сухое дерево дольше скрипит. Дай бог ему здоровья, — не раз желала мысленно Фекла.

К известию о ее замужестве Дорофей отнесся с одобрением.

— Давно, Феня, надо было найти тебе свой причал. Вот и нашла. Живи счастливо и благополучно!

— Спасибо, Дорофеюшко, — поблагодарила его Фекла.

Однако от своих обычных подковырок Дорофей все же не удержался:

— Давно ли крутите любовь-то? — будто между прочим поинтересовался он.

Фекла ответила уклончиво.

— Значит, по пословице: Была бы постелюшка, а милой найдется? Девице положено согрешить, иначе ей не в чем было бы каяться…

Фекла довольно чувствительно ударила его кулаком по спине.

— Ох и шуточки у тя! Язык бы отсох! Правду говорят — горбатого могила исправит.

— Неужто обиделась? — с невинным видом спросил Дорофей., — А ежели эдак мужа будешь лупить — так он долго не протянет. Вдовой останешься.

— Мужа я буду колотить полегче. А обижаться на тебя грех. Ты у нас святой, Дорофеюшко! Весь век прожил с Ефросиньей и ни разу ей не изменил. Бабы, что иной раз дерутся с мужьями-гуленами, тебя всегда в пример ставят.

— Ишь ты, как сказанула! Не знаю уж, то ли благодарить тя на добром слове, то ли обозлиться?

— Благодари, Дорофеюшко, потому как я сказала тебе сущую правду.

— Ну спасибо, спасибо, — рассмеялся Дорофей. — Только этим ты, Феклуша, вроде как мою мужскую честь задела…

— Всяк честен своими заслугами. Ладно, приходи в гости, обмоем наше бракосочетание.

— Приду, приду. Кто знает, может, боле и не гуливать на свадьбах-то? Старею я, Феклуша. А ты молодец! Про деток не забудь, — нравоучительно напомнил Дорофей. — Родить надобно помора!

— Это уж как получится… — улыбнулась Фекла.

Праздничное настроение ее неожиданно нарушилось: в самый канун свадьбы умерла Авдотья Тимонина. Давняя недоброжелательница Зюзиной, она даже смертью своей словно хотела испортить ей светлый праздник замужества…

Сколько раз бывало вгоняла она Феклу в слезы, сколько сплетен распространяла про нее по селу. Что поделать, когда зависть творит свое черное дело: хоть бисером рассыпься, а не заслужишь от завистника доброго слова. Даже достоинства твои обернутся в его устах против тебя. Но Фекла все-таки жалела Авдотью — как-никак вместе в войну рыбачили, ходили зверя бить во льды — и с согласия мужа передвинула свадьбу.

Чтобы было веселее, она пригласила на торжество и молодежь: Родиона попросила привести дочь и сына, а Соне Кукшиной сказала, чтобы та пришла с дочкой Сашей. Само собой разумеется, пришли на свадьбу и Климцов с супругой.

Митенев на свадьбе не был, сославшись на головную боль и модную нынче болезнь гипертонию…

Застолье проходило в верхней, чистой, или летней, избе. Фекла два дня прибирала ее, выбрасывала старье, белила потолок, мыла окна и полы, вместе с Леонидом Ивановичем оклеивала стены новыми обоями. Тесная зимовка казалась ей неподходящей для семейной жизни, и она решила обживать летнюю половину.

Под дружные возгласы горько Леонид Иванович целовался с супругой, говорил ей ласковые слова, а потом, как это порой бывает с мало и редко пьющими людьми, не рассчитав свои силы, сник. Фекла чуть-чуть сконфузилась, но ненадолго. Она решительно подхватила мужа и унесла его в спальню. Гости одобрительно зашумели: