Юрий Трусов - Хаджибей (Книга 1. Падение Хаджибея и Книга 2. Утро Одессы)

Подойдя ближе, Кондрат узнал в рассказчике ефрейтора Громова.

Среди гренадеров был и субалтерн Зюзин. Василий тепло встретил друга.

Граф Илья Безбородко в тот же день осмотрел вверенные ему войска Он был доволен. Наконец-то Гудович дал ему возможность проявить себя. В том, что он проявит себя блестяще, граф не сомневался нисколько. Завтра, лишь взойдет солнце, он поведет батальон на Хаджибей. Его пушки ударят по крепости, вражескому флоту, и он покажет этому де Рибасу, как надо выигрывать баталии!

Войдя в свой шатер, граф с отвращении сбросил пропыленный плащ и приказал денщику переодеть себя. Тот принес изумрудного цвета атласный кафтан, шелковые чулки, лакированные башмаки с большими золотыми пряжками. Безбородко облачился во все это и повернулся к походному, в позолоченной раме, зеркалу. Увидел дородное осыпанное пудрой лицо, обрамленное волнистыми локонами парика, и улыбнулся. Что ж, в таком виде не стыдно быть увенчанным лаврами виктории…

Туалет был полностью закончен, когда в шатер вошел, отвешивая глубокий поклон, Боассель. Это был худосочный француз, один из многих иностранцев, зачисленных Потемкиным на русскую службу. Боассель имел прекрасные манеры, славился находчивостью, а главное — был услужлив и считался забавным собеседником. Француз понравился Безбородко, и тот взял его под свое покровительство, приказав слугам в любое время допускать его к себе.

– Мой граф! Вы напоминаете мне сейчас принца Анжуйского перед сражением. Фортуна сделает непоправимую ошибку, если не увенчает вас завтра лаврами победителя.

Комплимент Боасселя понравился Безбородко, хотя он и знал, что между его курносым лицом и орлиным профилем принца Анжуйского мудрено отыскать сходство. Граф милостиво улыбнулся и пригласил француза поужинать.

Пробило уже за полночь, когда Боассель, рассказав немало забавных историй о своих амурных приключениях в Париже, покинул, наконец, графский шатер. Безбородко приказал камердинеру разбудить его не ранее, как с первыми лучами солнца. Де Рибас все равно не начнет штурма раньше.

Успокоенный этой мыслью, Безбородко глубоко зарылся в мягкую пуховую перину и сладко заснул.

Плечистый, невысокого роста, Меркель зябко кутался в свой выцветший старенький плащ — его до костей пробирал внезапно подувший резкий ветер. Майор всматривался в закипевшее волнами море. Там, на белых гребнях, то высоко поднимались, то опускались огни турецких кораблей. Меркель улыбнулся озябшими губами. Он вспомнил приказ Гудовича: как только стемнеет — перейти с батареей пересыпь, чтобы при штурме прикрывать левый фланг авангарда от пушек турецкого флота. Он, Меркель, хорошо выполнил этот приказ!

В сумерках де Рибас повел свой авангард из Кривой Балки к крепости. Кондрат Хурделица, оставив своего иноходца в обозе, шел во главе штурмового отряда, которым командовал полковник Хвостов. Отряд полковника состоял из двух пеших полков черноморских казаков и батальона гренадеров, где служил субалтерн Зюзин. Кондрата, хорошо знающего подходы к стенам крепости, де Рибас послал проводником к капитану Трубникову, молодому командиру гренадерского батальона. Такое назначение обрадовало есаула.

Он знал, что гренадерам Трубникова назначено первыми ворваться в крепость. Участвовать в штурме было сокровенной мечтой Кондрата. Радовало его еще и то, что во время штурма он будет рядом со своим другом Василием. Ведь они давно договорились брать Хаджибей вместе, плечом к плечу!

Шагая впереди гренадерского батальона за капитаном Трубниковым, рядом с Зюзиным, Кондрат был возбужден так, словно шел не в бой, а на какое-то большое торжество. Ему не терпелось поделиться своими мыслями с Василием, но этого нельзя было сейчас сделать.

Наступили решительные минуты. Штурмовой отряд должен был как можно бесшумней, незаметней и ближе подойти к стенам крепости. Поэтому не только солдатам, но и офицерам строжайше запретили разговаривать. Колеса пушек обмотали соломой, а тесаки, чтобы не звенели, — паклей.

Рядом с колонной полковника Хвостова двигался второй штурмовой отряд в составе полка черноморских пеших казаков и батальона солдат. Вел эту колонну тучный, приземистый секунд-майор Воейков.

Обе колонны незаметно сосредоточились в двух верстах от Хаджибея в балке, где уже заняла позиции батарея майора Меркеля.

Четыре осадных орудия и двенадцать пушек, которые были в авангарде, де Рибас приказал установить на пересыпи, чтобы из них стрелять с фланга по неприятельским судам.