Юлия Голубева - Калигула. Тень величия

По темным улицам Рима ехали два всадника. Встречные отряды ночных вигилов сдерживали окрики и почтительно приветствовали их, едва распахивался плащ на едущем впереди и становилась заметна преторианская кираса с нагрудными фалерами. Вигилы недоуменно оборачивались вслед и гадали, куда мог отправиться в столь поздний час префект претория.

Всадники обогнули императорские форумы, оставили позади Велабр и Бычий форум и по мосту въехали в Затибрский район.

— Господин! Зря ты не взял сопровождение! — поежился в седле спутник Макрона. — Не ровен час…

— Не трусь, Луп! — резко ответил Макрон. — Кто из грязного отребья посмеет напасть на нас? Только бы не заблудиться и вернуться к утру.

Он пришпорил коня, спутник последовал его примеру, и по Портовой дороге они поскакали к Эмпорию. Там, за складами, городская свалка, цель ночного путешествия.

Макрон с ужасом думал о том, что ему предстояло сделать. Едва зажглись в городе огни, как в дом к нему постучал непрошеный посетитель, и после краткой беседы с ним префект велел седлать лошадей. Просьба Силана убила его, но отказать своему новому другу он не смог, да и не захотел бы. Страшное происшествие, случившееся во дворце, ужаснуло его до глубины души. Узнай он об этом раньше, то успел бы предпринять какие-то шаги для спасения дочери той, кого он любил больше всех на свете, и чья смерть выбелила его волосы полтора месяца назад. Макрон не смирился с потерей возлюбленной, продолжая думать о ней, как о живой, и неустанно молить богов вернуть ее.

Теперь он обязан спасти ее дочь, отверженную собственным сумасшедшим отцом и обреченную на гибель. Как мог Калигула, боготворивший Клавдиллу, приказать убить их дочь? Почему он решил возвести вину за смерть матери на несчастного ребенка, которому подарили жизнь боги, оставив в утешение скорбящему вдовцу, едва оправившемуся от жестокой болезни после похорон жены?

Они с Лупом уже побывали у Хереи во дворце. Старый воин только и смог предположить, бессильно разводя руками, что маленькую Юлиллу по обычаю положили на дорогу рабы, но расспросы растерянной челяди ничего не дали. Подобрал ли кто-нибудь крохотный сверток с младенцем или ее, незамеченную, вместе с мусором свезли на городскую свалку уборщики улиц: ответы на эти вопросы и рассчитывал получить Невий Серторий, предприняв путешествие за Эмпорий.

Неудачи, однако, продолжали преследовать их. Смотрители ничего не знали, но под гневным взглядом префекта претория они до утра ворошили мусор, свезенный недавно из городской черты. Ребенка не было.

С этой вестью усталый и расстроенный Макрон, едва пропели петухи, стучался в дом Силана.

Io, Saturnalia! Праздник бил ключом в Капуе, ворвавшись в размеренный распорядок жизни горожан. Город гулял, искренне полагая, что золотой век вернулся на эти недолгие дни. Эдикт нового цезаря, возвестивший о Ювеналиях, новом празднике, продолжающем любимые Сатурналии, вызвал радость и всеобщее ликование. Суды и школы закрылись, все наказания были отсрочены. В эти дни горожане пировали, устраивали различные игры, дарили друг другу подарки. Дни и ночи напролет по улицам носились толпы в цветочных венках, опьяненные вином и вседозволенностью. Рабы наравне с хозяевами веселились, пили в кабачках за одним столом с гладиаторами и тискали дешевых шлюх, покупая любовь и выпивку за подаренные хозяевами деньги. Io, Saturnalia!

Лишь один дом на окраине в эти веселые дни стоял тихий и темный. В первый день праздника хозяин, облаченный по обычаю в темную тогу, устроил пир для домашних рабов, лично прислуживая за столом в память о легендарном времени, когда все еще были равны, вручил каждому небольшую безделушку и несколько ассов, и приказал, чтобы ни один не возвращался до конца Ювеналий. Рабы перешептывались украдкой, с грустью рассматривая скудные дары. Старому кравчему досталась статуэтка Венеры, а молоденькой рабыне — дешевая фибула для мужского плаща. Тихо меж собой рабы обменивались безделками или бежали в лавку скупщика выручить лишний асс на выпивку.

Клавдию, как и любому патрицию, был ненавистен любимый праздник черни. Унизительно было прислуживать рабам с разным цветом кожи, играть по обычаю с ними в кости за хозяйским столом и слушать иступленные вопли «Io, Saturnalia!». Сегодня Клавдию совсем не везло. Собственным слугам проиграл две сотни сестерциев, отложенных на покупку дешевой ткани для их же туник. Рабы усиленно делали вид, что не замечают хмурого чела хозяина, и нагло делили меж собой звонкие монеты.