Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа

Д'Эклан услышал оскорбление, обернулся и, увидев, что лейтенант далеко обогнал своих стрелков, принял вызов. Он поскакал на Шарпа. Егерь помнил, что во время последней схватки применил свой прием с перебрасыванием сабли в другую руку. Теперь полковник решил сделать по-другому. Он даст коню шпоры в самый последний момент, конь ринется вперед, и удар, усиленный инерцией, будет неотразим.

Шарп ждал, готовясь рубануть лошадь палашом по морде. Кто-то крикнул: «Прыгай в сторону!» – но стрелок принял боевую стойку и ждал надвигающегося коня. Д'Эклан опустил саблю, словно намереваясь всадить ее в ребра противника, и лишь в последнее мгновение, когда черный жеребец рванулся вперед, француз с проворством жалящей змеи вскинул саблю и обрушил на голову стрелка чудовищной силы рубящий удар. Д'Эклан рубил с торжествующим криком, зная, что, если противник попытается атаковать коня, времени на защиту у него не будет.

Но Шарп не стал атаковать коня. Вместо этого он молниеносно вскинул палаш и принял на него страшный удар. Лейтенант чуть не рухнул на колени, однако удержался и, бросив рукоять палаша, ухватил полковника за руку с саблей. Палаш больно стукнул Шарпа по плечу, но он не разжал хватку, а вцепился в кисть француза еще и левой рукой.

Д'Эклан не сразу сообразил, что произошло. Англичанин повис на нем, как охотничья собака на медведе. Конь поволок лейтенанта по грязи, норовя при этом укусить. Егерь бил стрелка свободной рукой, но Шарп вцепился в него, как клещ, изо всех сил пытаясь стянуть француза на землю. Его голая правая нога была в крови и грязи. Ремешок на гарде сабли резал пальцы, как бритва.

На помощь неслись Харпер и несколько зеленых курток.

– Не трогать! Он мой! – крикнул Шарп.

– Бей сволочь! – Харпер треснул коня прикладом по зубам.

Жеребец дернулся, д'Эклан потерял равновесие и под тяжестью Шарпа вылетел из седла. Стрелки занесли штыки над французом.

– Нет! – отчаянно закричал Шарп. – Нет! Нет! Он упал на землю вместе с д'Экланом и при падении отпустил захват. Француз вскочил на ноги и отмахнулся саблей от окруживших его стрелков. Шарп свой палаш потерял. Д'Эклан глянул, где его конь, и бросился на лейтенанта.

Харпер вскинул ружье.

– Нет! – Протестующий крик Шарпа потонул в грохоте выстрела.

Пуля угодила д'Эклану прямо в рот. Голова француза едва не оторвалась от тела. Он рухнул на землю. В темнеющее небо ударил фонтан крови. Тело полковника дернулось, как выброшенная на берег рыба, и застыло.

– Как это «нет»? – возмущенно произнес Харпер. – Ублюдок хотел насадить вас на вертел!

– Все нормально. – Шарп разминал пальцы правой руки. – Все нормально. Я боялся, что ты продырявишь его рейтузы.

Лейтенант смотрел на подбитые кожей рейтузы француза и высокие, великолепно пошитые сапоги. Это были дорогие, редкие вещи, и теперь они принадлежали Шарпу.

– Отлично, ребята. Снимайте с него чертовы штаны и сапоги. – Стрелки уставились на своего офицера, как на сумасшедшего. – Снимайте к чертям рейтузы! Они мне нужны. И сапоги тоже! Зачем, по-вашему, мы здесь? Быстро!

Несмотря на то что его видели Луиза и дюжина других женщин, Шарп сбросил сапоги и шаровары.

В небе гасли последние лучи заката. Уцелевшие драгуны ускакали. По всему полю стонали и цеплялись за траву раненые, между которыми бродили в поисках добычи победители. Кто-то из стрелков притащил лейтенанту роскошный ментик, но Шарп отказался от вычурной и ненужной вещи. А вот рейтуз ему отчаянно не хватало. Подбитые кожей рейтузы полковника с красными полосами были словно на него сшиты. Вместе со штанами ему досталась самая дорогая для любого пехотинца вещь – пара отличных сапог. Высокие сапоги из добротной кожи, в которых можно маршировать, которые не пропускают дождь, снег и воду из кишащих духами ручьев, великолепные сапоги, на славу сработанные сапожником, будто знавшим, что придет время и эта роскошь достанется стрелку.

Шарп выкрутил острые как бритва шпоры, подтянул сапоги и удовлетворенно притопнул. Затем застегнул зеленую куртку и надел ремень. Лейтенант улыбнулся. Обновленное старинное знамя принесло победу, красный ментик валялся в грязи, а Шарп нашел наконец новые сапоги и рейтузы.

Старая хоругвь, поведала Луиза Шарпу, была вшита в новую. Она сама втайне проделала эту работу еще в крепости, прежде чем отправилась в Сантьяго-де-Компостела. Идея принадлежала Вивару, она же и сблизила испанца с девушкой.

– Сержантские нашивки, – добавила Луиза, – сделаны из того же шелка.