Детлеф Йена: Русские царицы (1547-1918)

Иван нуждался в реформаторах и решительных мерах. Его устремления энергично поддержал целый ряд способных людей. Бежавший в 1564 году из Москвы в Литву главнокомандующий русскими войсками в Ливонской войне князь Андрей Курбский в своей «Истории Великого княжества Московского» назвал это небольшое сообщество реформаторски настроенных личностей Избранной радой. В нее входил он сам, придворный священник Сильвестр, дворянин Адашев, думный дьяк Висковатый и митрополит Московский Макарий. Инициированные Иваном преобразования – результат влияния этих советников. Это касалось реорганизации центральной и региональной администрации, изданного в 1550 году свода законов «Судебника», переустройства государственной и церковной службы, формирования стрелецкого войска и усилий по завоеванию Казани и Астрахани. Нельзя исключить и положительного влияния Анастасии на процесс тех или иных реформ. Она, однако, не играла никакой официальной роли и никогда не упоминалась в документах. Но она поддерживала личные контакты с советниками Ивана и была знакома с их взглядами.

Так, например, духовник Ивана Сильвестр издал «Домострой» – правила внутреннего распорядка, моральный кодекс повседневной семейной и общественной жизни, которому должна была подчиняться и царица. Содержащиеся в нем основы жизненного уклада были не новы, однако Сильвестр придал им пропагандистскую убедительность. Одной из задач реформ, к проведению которых стремился царь, было исключить из поведения людей в семейной и общественной жизни ту дикость, которая распространилась в результате татаро-монгольского завоевания и феодальных междоусобиц, и установить порядок, который бы служил поддерживающему государственность принципу самодержавия. Согласно «Домострою», глава семьи являлся мерилом всего. Он распоряжался радостями и печалями всех членов семьи, должен был сдержанно и тщательно учитывать интересы каждого как в семье, так же и в государстве. О господствовавших в Москве, в том числе и в царской семье, при Иване IV самобытно-грубых и архаичных нравах свидетельствует уже то, что «Домострой» был окончательно признан только шестьдесят лет спустя – при Романовых.

С годами в отношениях с друзьями-советниками возникла трещина. Сильвестр хотел самодержавно учить морали. Адашев осмелился насмехаться над своим господином, его женой и ее низким происхождением. Иван был убежден в том, что вел угодный Богу образ жизни, защищал и множил государство, был любящим супругом и заботливым отцом своему родившемуся в 1552 году сыну Дмитрию. Весной 1553 года царь заболел. Иван чувствовал приближение смерти. В июне 1553 года царь потребовал от членов избранного совета и бояр принести клятву верности наследнику престола Дмитрию Ивановичу. Провозглашение царевича хотя и исключало возможность многолетнего регентства Анастасии официально, но не принципиально. Бояре опасались новой борьбы за власть, как это было, когда они правили двором во времена детства Ивана. Регентша более низкого, чем они, происхождения была для них совершенно неприемлемой.

Однако семья Анастасии Романовой добивалась для Анастасии регентства после смерти Ивана. Этим притязаниям противилось семейство Старицких. Владимир Андреевич Старицкий был двоюродным братом Ивана. Его мать Евфросинья с презрением и яростью вспомнила о регентстве Елены Глинской. Она пыталась организовать заговор с целью добиться трона для своего сына Владимира. Это привело к тому, что у постели больного Ивана разыгрывались ужасные сцены. Умирающий Иван был вынужден наблюдать, как бояре торговались из-за его наследства. Он умоляюще выдавил: «Если вы не хотите целовать крест на верность моему сыну, значит вы уже помышляете о другом правителе…

Тот, что сейчас не хочет служить малому государю, тот и большому, стало быть мне, не хочет служить… Если же вы в нас уже не нуждаетесь, то тяжким грехом ляжет это на ваши души». Эта сцена считалась ключевым моментом в жизни Ивана. При этом можно исходить из того, что Анастасия была детально информирована об этих процессах.

Иван принудил дворянство поцеловать крест и признать Дмитрия наследником престола. О регентстве Анастасии решения принято не было. Несмотря на все ожидания, Иван выздоровел. Вновь и вновь у него перед глазами появлялась смутная картина с убитыми женой и сыном. Потрясение ложилось на израненную душу и выливалось в подчас животные ритуалы жестокого поведения. Иван не доверял больше никому. От этого страдала и искренне любящая его жена. Иван подозревал Избранную раду в том, что они только инсценировали реформы, чтобы ограничить власть самодержца. Его ближайшие друзья были поражены, когда Иван объявил, что с женой и ребенком совершит паломничество в расположенный далеко на севере монастырь Святого Кирилла. Первую остановку на дальнем пути он сделал в 60 километрах от Москвы. В Сергиево-Троицком монастыре жил известный проповедник Максим Грек. Иван просил у него благословения. Максим Грек отговаривал его от путешествия: если царь хочет говорить с Богом, он может делать это и в церквах Москвы. Ивану следовало бы – при поддержке церкви и политических советников – лучше заботиться о благосостоянии своих подданных, вместо того чтобы гоняться за какими-то фантазиями.