Эдвард Радзинский - Железная Маска и граф Сен-Жермен

После его самоубийства будто бы осталась посмертная записка с признанием, которая почему-то не была опубликована. Но так или иначе после внезапного самоубийства Монтегю и закрытия дела серийные убийства проституток и вправду прекратились. Потрошитель исчез. Так что этот сэр Монтегю возглавил длиннейший список претендентов на звание Джека Потрошителя.

Однако уже в наше время обнаружились дневники двух следователей, ведших это дело. В Викторианскую эпоху неторопливого XIX века у людей было время писать подробные дневники. В этих дневниках обоих следователей находилось имя обнаруженного ими убийцы — еврейского хирурга Аарона Козьмински, нищего женоненавистника, ютившегося в комнатушке поблизости от мест убийств… Итак, оказывается, Потрошитель был ими разоблачен? Но тогда вопрос: почему не было процесса? Исследователи предполагали, что, выяснив причастность хирурга-еврея к убийствам, следователи зашли в тупик. Хирург не признавался, улики были только косвенными, и дело в суде могло развалиться. Кроме того, оно могло вызвать взрыв антисемитской кампании, разжечь расовую ненависть, опасную для многонациональной империи. Так что они будто бы поступили мудро — тихонько упрятали обнаруженного Потрошителя в сумасшедший дом, где он и умер… И потому убийства тотчас прекратились.

Месье Антуан помолчал и добавил:

— Но я… доказал совсем иную версию: убийц было двое. Один убивал. Другой тотчас после убийства расчленял трупы. Причем первый убийца был идейный женоненавистник и гомосексуалист. Он ненавидел проституток, ибо они соблазнили любимого им мужчину, наградив его страшной болезнью. Это он написал в полицию насмешливое письмо: «Я охочусь на женщин определенного типа и буду их резать, пока меня не накажут. Мои убийства сопровождаются великолепной работой. В последний раз леди не успела даже вскрикнуть… В следующий раз я отрежу уши и отошлю их в полицию просто так, ради шутки. На этом письме впервые стояла подпись, ставшая бессмертной: «Джек Потрошитель». Свое письмо этот великолепно образованный господин написал нарочито неграмотно, измененным почерком, уводя следствие на ложный путь. Но сделал это слишком неграмотно. Итак, повторюсь, их было двое. Один главный, идейный. Он выбирал жертву, нападал на нее и душил. После чего в дело вступал сопровождавший его второй. Это и был нищий хирург-еврей. Он уже работал за деньги. Выполняя задумку первого, он артистически разрезал трупы, окружая мистическим ужасом совершенные злодеяния.

Полиция схватила нищего хирурга. И тогда произошло самое интересное. Он преспокойно выдал им другого, главного убийцу, арестовать которого не посмели. Слишком высок оказался статус господина. Более того, им пришлось тотчас закрыть, засекретить дело. И вместо суда тихонько отправить хирурга в сумасшедший дом в весьма комфортабельные условия, чтобы тот держал язык за зубами. Тем самым они лишили убийцу главного сподвижника и одновременно дали понять могущественным родственникам убийцы, что полиции все известно. Но именно тогда слухи о главном убийце начали просачиваться. И чтобы направить общественное мнение по ложному следу, пустили выдумку про несчастного самоубийцу лорда Монтегю, придумав историю с посмертной запиской. Именно поэтому до сих пор не публикуют эту посмертную записку, ибо в ней нет никакого признания…

Я усмехнулся и сказал:

— Я тоже занимался этим делом. Я слышал, что в числе основных подозреваемых, «по тогдашним слухам», был Альбер Виктор, герцог Кларенский и Эвондейлский, старший сын английского короля Эдуарда Седьмого, бисексуал, зараженный сифилисом проституткой. И оттого будто бы полный ненависти к этим несчастным.

Месье Антуан только улыбнулся:

— Может быть, да, но может быть — нет. В викторианской Англии было достаточно влиятельнейших людей и кроме принца.

— Хорошо, пусть будет так. Но какова дальнейшая судьба принца?

— О ней ходили самые темные слухи. Имею право сообщить лишь то, что известно всем. Его решили женить, чтобы он остепенился. Кстати, вначале в невесты ему прочили вашу будущую императрицу, Алису Гессенскую. Но жениться он не успел… Скоропостижно умер то ли от инфлюэнцы, то ли от сифилиса, который в те времена был практически неизлечим. То ли… — И торопливо, не давая мне больше задавать вопросы, сказал: — Однако довольно, вернемся к тому, зачем я вас пригласил. К Железной Маске.