Аркадий Савеличев - Столыпин

– Что у вас на сей день? – попытался Николай в шутливом тоне утопить серьезность разговора.

– Прошение об отставке, ваше величество, – поклонился Столыпин.

– Вот как! – не оставил Николай зряшной попытки. – Из-за такого пустяка…

– …принципиального пустяка, ваше величество. Я хотел бы знать, кто правит Советом министров? Столыпин… или Трепов с Дурново? Разумеется, ваше величество, приму любое ваше решение.

Николай понимал, что шутками не отделаться. Да, по совести говоря, он и не хотел лишаться премьера.

– Я не могу принять вашей отставки, Петр Аркадьевич. Что скажут, что подумают о таком решении?.. Уж извольте объясниться… Каковы мотивы?.. Условия ваши?

– Два условия, ваше величество. Первое, уже испытанное в нашей совместной работе: распустить на несколько дней обе палаты и провести закон о западном земстве по 87-й статье. И второе…

Столыпин прямо посмотрел в глаза государя.

– …и второе: предложите Дурново и Трепову на некоторое время уехать из столицы и прервать всякую работу в Государственном совете.

Это был открытый ультиматум.

– Более того, ваше величество, следует подвергнуть Дурново и Трепова высочайшему взысканию… чтобы другим было неповадно мутить воду.

– Ссылка?.. А может, уж сразу на каторжные работы?

– Как вам угодно будет, ваше величество, сие называть.

– Но ведь они мои назначенцы!..

Столыпин, разумеется, это знал. Половина членов Государственного совета избиралась в губерниях, а вторую половину царь назначал самолично. Трепов и Дурново были как раз из числа последних.

– Я подумаю… мне следует все хорошенько обдумать…

Столыпин поклонился, зная, что Николай не станет его больше задерживать.

Сторонники Дурново, Трепова да и свихнувшегося на старости лет Витте с вожделением ждали отставки Столыпина. При разговоре его с Николаем II никто, конечно, не присутствовал, но все знали: прошение об отставке подано, и государь исполнит эту просьбу. Разве что ради приличия протянет несколько дней.

Столыпин нигде не показывался, и можно было злословить, не опасаясь, что он вызовет кого-нибудь на дуэль, как кадета Родичева. Перед своим затворничеством, выступая с трибуны Государственного совета, Столыпин прямо и публично обвинил Витте:

– Уважаемый Сергей Юльевич делит крестьян, посылаемых в земство, на «плохих» и «хороших». Но где грань, господа, между этими понятиями? Мы же всем крестьянам даем одинаковые права – право владеть своей собственной землей и честно трудиться в свое благо, стало быть, и во благо России. Я могу утверждать: мой предшественник понимает это. Хорошо было начато, но плохо кончено.

Граф Витте опускал глаза под взглядом этого неукротимого человека.

– Один раз в истории России был употреблен такой прием. Государственный расчет был построен на широких массах без учета их культурности при выборах в Первую Государственную Думу. Но карта эта, господа, оказалась бита!

Хотя Столыпин говорил иносказательно, Витте не решился ответить глаза в глаза. Струсил старый лис!

И вот теперь, когда премьер ушел в затворничество, последовал подленький ответ… причем не от самого Витте. От неожиданного его союзника Трепова.

– Да, – сказал он, – Столыпин прав, утверждая, что политика Витте потерпела банкротство. – Трепов делал затяжные паузы между словесными пассажами. – Да, карта была бита… Сегодня на эту карту ставится консервативное монархическое начало земства, правда, в шести западных губерниях, но не нужно быть пророком, чтобы предсказать: в эту игру будет вовлечено все российское земство и в этой игре карта также будет бита.

Ах игроки, осмелевшие шулера! Пользуются тем, что дуло дуэльного пистолета ушло в затворничество…

Правда, была газета «Россия», утверждавшая:

«Менее всего можно было ожидать, что в момент решительного голосования члены Государственного совета, настроенные в пользу защиты польских интересов, соберут большинство голосов».

Но вот собрали же! Как в шулерской картежной игре…

Слухи, сплетни!

Стало известно, что по требованию Столыпина Николай все же отправил «в отпуск» главных зачинщиков антиправительственного бунта – своих любимцев Дурново и Трепова… аж до 1 января 1912 года!

Но между тем и сам Столыпин был как бы в изгнании. Он нигде не появлялся. Его никто никуда не звал. К нему никто не приезжал… Как к прокаженному, что ли?!

Даже правая рука реформатора не сразу пристала к телу. Министр земледелия Кривошеин – он где?..