Растеряв всех, ждал Матвей у храма. Надо бы внутрь занырнуть — коня бросать жалко, а привязать не догадался. Дождался и еще раз прошелся с отцом, теперь до атаманского подворья, куда, продолжая свои мужские дела, ушли и прибывшие и встречавшие их выпить из жалованного ковша царской сивушки и обсудить на пользу Войска все новости.
Матвей, обожавший вечеринки, сборища и хождение в гости, провожал их, отстав у ворот, восхищенным взглядом.
Ефремовский дом — толстостенный, с решетками, — поражает неискушенных донцов богатством и роскошью. Нагляделся покойный Данил в столице и у себя завел. У него первого на Дону появилась европейская мебель, первая карета, летняя, а потом еще и зимняя, с печью. Весь город смотреть сбегался.
Суетились ефремовские ясыри, одни столы накрывали, другие развешивали новые парсуны, что хозяин привез. Целая галерея, и лица знакомые. Сам Данила Ефремов, в парчовом халате, щурится со стены, как живой, казалось, сейчас поведет своим лисьим носом.
В последние годы жизни собрал он сотню верных ребят, молодых и отважных, нарек их «тайным советом», а когда умирал, передал, как и наследство, сыну своему Степану. Заматерели «советники», мнят себя хозяевами земли донской.
За столы рассаживались, говорили лениво — и так все в дороге переговорено. Оторванные, надменные. Наследники старых родов, попавшие вместе с отцами к атаману, по молодости глядели на «советников» с завистью.
Сказал Степан обрядные [12] Положенные по обычаю.
слова про жалованье, про царскую ласку. Поднял дареный ковш: «Здравствуй, белая царица, в кременной Москве, а мы, казаки, на тихом Дону». Пустил по кругу. Выпили по обряду.
Из черкасни кто-то с ехидцей:
— Так царь у нас или царица?
Заговорили о столичных делах. Отпущены казаки на Дон с великой честью. Услужили, новую царицу на престол сажали. Через это и задержались. Наградила она их и вместе и порознь и Дону великие милости сулила.
Говорили снисходительно. Усмешка — признак силы и здоровья. Рассказали, посмеиваясь, как ехали две бабы перед гвардейскими полками [13] Екатерина и ее подруга-сподвижница княгиня Воронцова-Дашкова.
, молодые и привлекательные, в мужском платье, и, глядя на них, доходили молодые гвардейцы до умопомрачения, орали и бесновались. Ни дать, ни взять — собачья свадьба.
Старый Мартын Васильев, глуховатый, ничего не понял:
— Так иде ж царица-то?
Младший — Митрий — осторожный, морда «сиськой», толкнул отца в бок, сам спросил:
— Ну и какая ж она, Ее Величество?
Иван Янов, войсковой дьяк, ответил кратко:
— Немка… — и в трех словах довел до старого Мартына самую суть. — Там гвардия крутит.
— Ну-у, это не новость…
Кто из казаков хоть раз в столице бывал, знает, что нет там теперь священного трепета перед царями. А на Дону его никогда не было.
Посмеиваясь, слушали, как генерал Суворов с голштинцев шпагой шляпу и парики сбивал. Поняли главное — русские немцев выбили, но немку же и посадили. Ладно, бывает… Это их русские дела.
Мигнул атаман разливать. Взялись казаки за кубки. Возгласил атаман:
— Здравствуй, Всевеликое Войско Донское, снизу доверху и сверху донизу!
Дружно сомкнули. Многого и не ожидали от Степана Ефремова, но лишний раз приятно, что он «низ» прежде «верха» поминает. Ревниво следит черкасня. Один раз, еще при добром царе Федоре Иоанновиче, назвали русские в грамоте «верховцев» первыми. Долго «низовцы» сокрушались и послу Нащокину жаловались: «За что обижаете?»
Разительно «верх» от «низа» отличается.
Выше Манычи жизнь размеренная, а последнее время, как татарву запугали, и вовсе ленивая. Уходят «гулебщики» на охоту, остальные скотину пасут или рыбу ловят. Улов делят поровну, не заботясь о будущем. Удачливые ходят по станице, называются, даром раздают:
— Возьмите рыбки. Наловили — не поедим.
— Спасить Христос. Своей много.
— Куды же ее девать? Не выкидать же…
— Ды на тот край отнеси. Может, возьмут.
Сядут сети плести и сидят себе… Разговоры, соревнования… сонная жизнь.
На «низу» же покоя сроду не было и теперь нет. Вечная деятельность. Купцы, послы, иностранцы, пьянки. Задаром и не плюнет никто. Все судятся и торгуются. Особенно — в Черкасске. Город — он и есть город… И богаче «низ», не в пример богаче.
Верховцы разве что в лаптях не ходят. Кашу со свечным салом едят. А низовцы как разоденутся — рубашки шелковые, зипуны атласные, кафтаны камчатные. Перетянутся турецкими кушаками, притопнут сафьяновым сапогом, заломят на куньих шапках бархатный верх… Еще те щеголи!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу