Андрей Венков - Атаман Войска Донского Платов

Еще часа полтора продолжалась неумолчная канонада. И упершиеся русские и оправившиеся после первых неудач французы осыпали друг друга ядрами, пробрасывались гранатами.

Около часу пополудни перед левым флангом русской армии замелькали какие-то конные.

— Ваше Превосходительство, к французам подходит подкрепление!

— Где?

— Вон, посмотрите… Вон, на холм поднимаются…

— Он опередил меня, — пробормотал Беннигсен. — Но где же Лесток?

Массы французской пехоты (потом стало известно, что это подошел корпус маршала Даву) перевалили через холмы и стали обходить левый фланг русской армии.

— Поторопите Лестока, и пусть идет прямо сюда, — распоряжался Беннигсен. — Всю артиллерию с правого фланга — сюда. Я оставляю свои позиции на правом фланге, — несколько театрально объявил он окружавшим его генералам. — Князь Петр Иванович, возьмите войска из резерва и прикройте наш левый фланг.

Багратион, бывший в тот день под командою Дохтурова, молча пошел к ждавшим его внизу ординарцам.

— Нет, не время, генерал, — продолжал Беннигсен, увидев нетерпеливый жест Платова. — У нас еще есть вся возможность дождаться Лестока.

Пока войска перестраивались, подходили батареи с правого фланга, и князь Багратион, недавний потемкинский ординарец, вел резерв спасать левый фланг позиции, французы выставили на занятых холмах орудия и ударили вдоль русской линии, пронизывая ее от крыла до крыла. Одно удачно пущенное вдоль фронта ядро могло уложить роту.

Левый фланг русских попятился, стал поворачивать лицом к новому противнику, но тем самым подставлялся под центральные французские батареи, которые были немедленно умножены и усилили огонь. «Перекрестный огонь умножившихся батарей неприятеля пахал, взрывал поле битвы и все, что на нем находилось. Обломки ружей, щепы лафетов, кивера, каски вились в воздухе; все трещало и рушилось», — вспоминал очевидец, адъютант Багратиона.

За всю свою жизнь Платов не встречал такого мощного огня.

— Он не в артиллерии службу начинал, Бонапарт этот? — спросил Платов у кого-то из свитских, но тот, не расслышав вопроса из-за сплошного гула и грохота, лишь отрицательно покачал головой.

Французы уже охватили фланг. Их стрелки мелькали в Ауклапене, где ночью была главная квартира Беннигсена.

— Не пора ли выдвигать конницу, чтобы прикрыть отступление? — спросили Беннигсена.

— Никакого отступления. Мы отражаем их. Поторопите Лестока.

И все же левый фланг русских стал пятиться. Солдаты толпами и поодиночке отходили, сбитые огнем. Подведенный Багратионом резерв задержал натиск французов. Подоспевшие батареи зажгли Ауклапен, выкуривая из него настырных неприятельских стрелков. Но французские ядра продолжали низать боевые порядки, люди валились рядами, толпами…

Через три часа этой отчаянной бойня адъютант доложил, что подходит прусский корпус Лестока.

— Ну, наконец-то! Матвей Иванович, усильте пруссаков конницей. Передать Лестоку… А впрочем, я сам направлю его, — и Беннигсен со свитой поскакал к приближавшимся союзникам.

Прусский корпус, усиленный казачьим полком, развернулся, как на параде, центр его состоял из прусского гренадерского батальона и специально приданного русского Выборгского полка. Во второй линии шла ухоженная прусская кавалерия.

Пруссаки, русские, казаки одним дружным натиском смяли французский фланг. Боевая линия была восстановлена.

— Наступать, Ваше Превосходительство! Надобно развить успех, они не устоят, — просили Беннигсена воспрянувшие духом генералы.

— С чем? Мы израсходовали резервы.

Короткий зимний день иссякал. Поле битвы опоясалось заревом горевших деревень, кое-где в тылу заблестели желтым теплым светом разложенные костры. Бой затихал сам по себе. Справа на короткое время вспыхнула перестрелка. Все встрепенулись, перепугались, но и там все стихло — опоздавший к сражению корпус маршала Нея не стал ввязываться в затухающее побоище.

— А вот теперь, Матвей Иванович, ваше время, — сказал Беннигсен. — Ваши казаки — единственная команда, не расстроенная сражением. Вы останетесь на поле боя и прикроете отход армии к Кенигсбергу.

— Может быть, надо подождать, Ваше Превосходительство? — предложил Дохтуров. — А вдруг Бонапарт сам отступит? У него потеря не меньше нашего.

— Мы не можем строить свои планы, исходя из действий господина Бонапарта, — ответил командующий. — Мы отойдем к Кенигсбергу, прикроем эту столицу нашего союзника, прусского короля, и будем на готовой позиции ждать неприятеля. При неповоротливости и дурном устройстве нашей армии нам присущи оборонительные действия, но никак не наступательные.