Раффи - Самвел

Он уже кончил свой сегодняшний дневной труд. Положил топор, прошелся вдоль лодки и внимательно осмотрел ее днище. Затем взял свой плащ, брошенный тут же на щепки, накинул его на себя и величавой поступью стал спускаться к берегу.

Узкая тропа, протоптанная его ногами, бежала среди кустов и зарослей, вилась по мшистой скале и исчезала в тенистой чаще леса. Он шел по этой тропе. Назойливые иглы терновки цеплялись за его одежду. Порой ветви царственного дуба били по его прекрасному лицу. Но он ничего не замечал. В глубокой задумчивости прошел он все расстояние до пещеры. У ее входа была скамья, сплетенная из свежих прутьев. Он опустился, на скамью и стал озабоченно смотреть на заходящее солнце. Казалось, его взор стремился обнять бесконечное пространство, через которое прошло светило вселенной…

И сам он когда-то, как солнце, тоже излучал свет и тепло на целую страну… А теперь? Теперь он печальный изгнанник на необитаемом острове. Неумолимое море создало вокруг него непроходимую преграду, и непрерывные удары волн как будто повторяли одно и то же: «Ты останешься здесь, пока мы существуем».

Пещера, у входа в которую он сидел, была бы подходящим жилищем для какого-нибудь отшельника, отказавшегося от радостей мира и ищущего утешения в тиши. Быть может, она годилась бы для морского бога, который, гонимый громовыми стрелами Арамазда, тешил свою бессильную ярость, разбивая о подводные скалы корабли, пытавшиеся подойти к острову и нарушить его покой. Но разве мог жить в ней человек, жаждавший мысли и дела?

Как все в жизни меняется!..

Было время, когда он был молодым, статным юношей, не имевшим себе равного в стране. Он был украшением и радостью царского двора. Двоюродный брат царя, он занимал должность начальника двора. Разодетый в златотканую одежду, с поясом, разукрашенным драгоценными каменьями, с мечом в золотых ножнах, он всегда стоял возле царя в часы торжественных приемов. От матери он унаследовал царскую кровь, а по отцу был внуком великого патриарха Армении. Патриарх скончался. Собрались князья, собралась вся знать. «Дай нам первосвященника», — сказали они царю. Царь собственноручно снял с него златотканую одежду и пояс в драгоценных украшениях, снял меч в золотых ножнах и, представив юношу народу, сказал: «Пусть внук вашего первосвященника будет вашим патриархом». Обрадовались князья и вельможи. Но юноша отказывался, говоря, что он недостоин такого высокого сана… Тогда его стали просить князья, вельможи, вся знать. Юноша продолжал отказываться. Однако царь не внял его просьбам; он приказал брадобрею срезать его прекрасные кудри, ниспадавшие на плечи. Во время этого обряда всплакнули князья, вельможи и сам царь. Красота померкла, придворное изящество скрылось под черной одеждой священнослужителя…

Храбрый воин, украшение дворца, он стал украшением церкви. Он преобразился в храброго пастыря и посвятил себя пастве. Бедняк стал получать хлеб, больной обеспечивался убежищем. Сирота имел кормящего отца, а вдова — заботливую руку. Везде благодаря ему царило милосердие Он сделался отцом угнетенных и утешителем несчастных.

Будучи патриархом, он являлся в то же время и государственным деятелем. С огромной энергией он занимался делами страны, давая им надлежащее направление. Могучей рукой искоренял зло и благотворной рукой утверждал добродетель. Воодушевленный высокой идеей благоустройства своей страны, он своим вдохновением давал ей жизнь… Однажды он приехал для переговоров в Византию к императору Валенту. Царь — духоборец, ослепленный ересью Ария, преследовал в ту пору ортодоксальную церковь. Забыв о важных политических делах, ради которых приехал патриарх, император немедленно вступил с ним в религиозный спор. Патриарх стал смело порицать императора за ересь и призывал его к истинной вере. Разгневанный Валент велел сослать патриарха и с ним семьдесят епископов на дальний остров.

Стояла суровая зима. Корабль, на котором плыли патриарх и епископы, пятнадцать суток носился по бурному морю и под конец затонул. Патриарх с двумя молодыми диаконами едва спасся, добравшись до острова Патмос на лодке…

Много лет прошло с того дня!.. На этом пустынном острове он томился вдалеке от родины, от любимой паствы. Человек, бывший духовным вождем целого народа, в огромных покоях которого служили сотни людей, сидел теперь одинокий у входа в убогую пещеру на скамье, сплетенной из прутьев, и глазами, полными тоски, глядел на угасающее солнце. Его сердце было полно глубокой печали. Сколько еще раз должно было садиться солнце, сколько еще раз оно своими животворящими лучами должно было освещать мир божий… А он должен был оставаться в заточении на этом острове…