Раффи - Самвел

— Под игом персов?..

— Да! Под игом персов, которое все же легче, чем невыносимый деспотизм Аршакидов.

— Вон, злодей! — закричала царица, вскакивая с сидения. — Если царь и царица проливают кровь, то это не преступление, они, как и боги, имеют на это право. Они это делают ради блага людей. Изымают дурных, чтобы спасти хороших…

Ее громкое и грозное восклицание разбудило служанок. Шушаник и Асмик, как два гневных ангела, вбежали в комнату и, направив на дерзкого посетители свои стрелы, закричали:

— Позволь нам, царица, убить этого негодяя!

Хайр Мардпет улыбнулся, посмотрел на юных девушек и покинул зал.

Едва забрезжило утро, едва весело защебетали птицы, как воздух огласился иными звуками — дикими, грозными. То были оглушающие звуки труб и барабанов у самых стен крепости.

Заслышав их, царица сразу поднялась с места.

После ухода Хайр Мардпета она всю ночь не сомкнула глаз. В печальном раздумье сидела она и ждала. И вот наступила роковая минута.

Но царица была уже готова ко всему. Ее сердце было умиротворено, совесть спокойна. Она боролась за опасение страны в меру своих сил. Остальное она возлагали на волю провидения. Медленными шагами направилась она в угол комнаты и опустилась на колени. Подняв к небу полные слез глаза, скрестив руки, она надолго забылась в молитве. Она молилась, как осужденный в последние минуты своей жизни. Ей хотелось поговорить с богом и излить перед ним все свои желания и мольбы.

Молитва успокоила и утешила ее взволнованное сердце. Она вытерла слезы и поднялась с колен. В последний раз грустным взором окинула она свой пышный чертог, любимые предметы, которые скоро должны были стать добычей персидских воинов.

Затем она прошла в опочивальню, где спала царевна Вормиздухт. Подошла к постели. Ей было жаль нарушить сладкий сон прелестной девушки. Стоя неподвижно, она молча смотрела на нее. Вспоминала ее ночной разговор и радовалась. В комнате было жарко, и царевна разметалась, откинув легкое одеяло в сторону. Ее пышная грудь обнажилась, завитки изящных кудрей рассыпались по прекрасному лицу. Царица наклонилась и поцеловала раскрасневшееся личико. Девушка не проснулась. Стоя, долго продолжала царица разглядывать девушку. Но какое-то смятенное чувство вдруг всколыхнуло ее успокоившееся было сердце. Ее большие глаза вспыхнули и по спокойному лицу пробежала судорога. Дрожащей рукой она прикоснулась к своему пылающему лбу и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Так оставалась она несколько минут. Ее злоба постепенно разгоралась, ее смятенное сердце билось все мятежнее. «Она не должна принадлежать этому злодею!»— прошептала она, приближаясь к постели. И снова с ужасом отвернулась, прислонившись к стене.

«Нет! Нет!.. — подумала она после долгих колебаний, — этой кровью я не обагрю своих рук. Правда, я поклялась, что Меружан, переступив порог моей крепости, увидит повешенный труп любимой девушки. Но чем виновато это невинное существо? Пусть она живет и пусть мучает Меружана. Нет наказания более жестокого и тяжкого, чем отвергнутая любовь. Пусть Меружан, совершивший ради этой девушки столько преступлений, вдруг убедится, что Вормиздухт его ненавидит и отказывает ему в любви. Она мне это обещала, и я убеждена, что она исполнит свое обещание».

Она разбудила царевну.

— Я знаю, почему ты так рано разбудила меня, дорогая матушка, — весело сказала Вормиздухт. — Мы ночью условились с тобою, что сегодня отправимся на охоту вместо Шушаник и Асмик.

Она не забыла ночного разговора.

— Нет, милая Вормиздухт, — грустно ответила царица. — Сегодня охотиться будут за нами. Охотники уже пришли и стоят у ворот. Слышишь звуки труб?

— Слышу… — смутившись ответила девушка. — Что это значит?

— Враги поняли, что крепость беззащитна! Они пришли, чтобы занять ее…

— Меружан?

— Да, Меружан!

Царевна, точно обезумев, вскочила с постели и лихорадочно стала одеваться. С непокрытой головой, с распущенными волосами она хотела бежать к воротам крепости. Но царица удержала ее.

— Куда ты?

— Проклятый Меружан пришел взять крепость Войско моего брата не посмеет ослушаться приказаний сестры. Я пойду и прикажу им…

— Что прикажешь?

— Вот ты увидишь, матушка!

Шум и движение снаружи все усиливались, беспорядочные крики оглашали воздух. Тысячи голосов кричали: «Откройте!»

— Я не открою перед ними ворот моей крепости, — сказала царица с презрением. — Они не достойны такой чести, пусть ломают.