Людо Зубек - Доктор Есениус

— Доктор Есениус! Наконец-то я вас нашел!

Голос старого дорогого друга, все еще хорошо знакомый, хотя Есениус и не слышал его давно, оторвал его от раздумий над неисповедимыми путями людской доверчивости.

Невысокий, коренастый человек с круглым лицом и длинными, как у моржа, рыжими усами, пожал ему руку и тут же стремительно обнял доктора и расцеловал его в обе щеки.

Это был Тихо Браге, известный датский астроном, с которым Есениус познакомился, когда тот жил в Виттенберге. Теперь по приглашению астронома Есениус приехал в Прагу…

— Приветствую вас, мой молодой друг. Я так счастлив, что снова вижу вас! Когда вы прибыли? Как доехали?

Радость астронома не была притворной. Он задавал сразу столько вопросов, что доктор не знал, на какой из них отвечать раньше. Но, по-видимому, Тихо Браге и сам не ждал от него ответа на все вопросы. Он взял своего друга под руку и повел его из Владиславского зала.

— Идемте, идемте, разыщем себе местечко потише, чтобы поговорить спокойно.

Они шли длинными коридорами. Ковры заглушали их шаги. Казалось, что они ступают по мягкой мураве. Вскоре Тихо Браге открыл дверь в небольшую, со вкусом обставленную комнату.

— Это помещение лейб-медиков, — объяснил он. — Я всегда здесь отдыхаю, когда приходится долго ждать императора. Хотя, впрочем, я имею к нему свободный доступ. Правда, иногда здесь бывает полно народу…

Комната была пуста. Тихо Браге пригласил Есениуса присесть и сам расположился напротив.

— Ну вот, а теперь рассказывайте. Вы сказали, что приехали вчера вечером… И остановились в трактире? Это никуда не годится. Сегодня же перебирайтесь к нам. У нас хватит места. Его императорское величество предоставил мне дом, где раньше жил покойный советник Цурти. Кристина будет страшно рада, когда снова увидит вас. А что поделывает ваша супруга, Мария Фельс? Она здорова? Почему не приехала вместе с вами?

Вопросы обрушиваются, как водопад. Невозможно сдержать поток его речи. Есениус едва успевает вставить слово. Прежде всего он хочет поблагодарить Браге за гостеприимство: он понимает, что императорский астроном завален работой, и Есениусу не хочется быть в тягость…

Но Тихо Браге не дал ему договорить:

— Нет, нет и нет. Ни слова об этом, иначе я и в самом деле рассержусь. Когда в прошлом году я целых полгода жил со всей семьей в вашем гостеприимном доме, неужели я был вам в тягость? Погодите, не перебивайте меня. Если бы я хоть на миг почувствовал, что вас тяготит мое присутствие, я бы тут же перебрался в гостиницу. Но у меня не было такого чувства. Вот поэтому и у вас его не должно быть, ибо в противном случае я буду вынужден сделать вывод, что, видимо, я тогда ошибался. И, наконец, ваш шурин, Фельс, будет рад, если вы у нас поселитесь.

Перед такими доводами Есениус был бессилен. Зная горячность своего друга, он понял, что дальнейшие возражения только рассердят его. Есениус поблагодарил Браге и обещал, что сегодня же переберется к нему.

Когда Тихо Браге еще раз упомянул об Адаме Фельсе, переехавшем вместе с ним в качестве его помощника в Прагу, Есениус заговорил о своей жене Марии. Он сообщил, что она вполне здорова и весьма часто вспоминает о семействе Браге, в особенности о пани Кристине, с которой так сдружилась.

Разговаривая, Тихо Браге поправлял на носу без конца отклеивающийся пластырь и время от времени пудрил нос, чтобы разница между цветом кожи и пластырем не была так заметна.

В Есениусе заговорило профессиональное чувство врача.

— Что у вас с носом?

— Вот видите, — сердясь, заговорил Браге, — я должен ежедневно менять пластырь, иначе эта металлическая пластинка не держится. Не могли бы вы мне помочь? А то у меня с этим много возни.

Есениус пообещал, что попытается как-нибудь помочь своему другу.

Тихо Браге пришлось много выстрадать из-за своего носа. Еще лет тридцать назад Браге из-за какого-то теоретического вопроса повздорил с одним самоуверенным датским аристократом. Спор пришлось разрешать на дуэли, под покровом темной ночи. Удача сопутствовала аристократу, который отсек своему противнику кусок носа. С тех пор на месте отсеченной ткани Браге носил металлическую пластинку.

— Ну, а в остальном, стало быть, вы довольны Прагой? — спросил Есениус императорского астронома.

— Пожаловаться не могу, — ответил Браге и с довольным видом улыбнулся. — Императору важно меня удержать. Он изволил определить мне такое жалованье, какое не получает при его дворе ни один художник или ученый: три тысячи золотых ежегодно. Кроме того, как я вам уже говорил, он предоставил мне дом Цурти, за который императорская казна уплатила золотом двадцать тысяч. Ну, а что касается службы, так и тут не могу посетовать: ежедневно перед обедом я докладываю императору о своих ночных наблюдениях, а также сообщаю ему, благоприятно или неблагоприятно расположение звезд для принятия им важнейших решений. В общем, у меня остается достаточно свободного времени для собственных астрономических наблюдений и для того, чтобы позаниматься. И, наконец, у меня замечательный помощник — императорский математик Кеплер.