Валерий Замыслов - Каин - Антигерой или герой нашего времени?

Вниз по матушке по Волге,
От крутых красных бережков,
Разыгралася погода,
Погодушка верховая,
Верховая, волновая.
Ничего в волнах не видно
— Одна лодочка чернеет,
Никого в лодочке не видно —
Только парусы белеют,
На гребцах шляпы чернеют,
Кушаки на них алеют.
На корме сидит хозяин,
Сам хозяин во наряде,
Во коричневом кафтане,
В перюеневом 58камзоле,
В алом шелковом платочке,
В черном бархатном картузе,
На картузе козыречек,
Сам отецкой он сыночек.
Уж как взговорит хозяин,
И мы грянемте, ребята,
Вниз по матушке по Волге
Ко Аленину подворью,
Ко Ивановой здоровью.
Аленушка выходила,
Свою дочку выводила,
Хаки речи говорила:
«Не погневайся, пожалуй,
В чем ходила, в том и вышла —
В одной тонкой рубашке
И в кумачной телогрейке».

Весел я, весел сегодняшний день,
Радостен, радостен теперешний час,
Видел я, видел надежду свою,
Что ходит-гуляет в зеленом саду,
Щиплет-ломает зелен виноград,
Коренья бросает ко мне на кровать.
«Спишь ли ты, милой мой, или ты не спишь,
Слова не промолвишь, ответу не даешь,
Буду я, буду я сама такова —
Слова не промолвлю, ответу не дам».
«Выйди, выйди, Аннушка, на красно крыльцо,
Выпьем мы, Аннушка, по чаре вина,
И мы про здоровье твое и мое,
Вспомнишь ли, Аннушка, вспомятуешь ли,
Как мы с тобой, Аннушка, беседовали,
Осенние ночки просиживали,
Мы тайные речи говаривали?»
— «Я помню, мой милой друг, советы твои
— Тебе не жениться, мне замуж нейти.
Поехал надежа-друг на иной город,
Женился душа мой на иной жене,
И взял суку-срамницу не лучше меня,
Брови те у срамницы как лютой змеи,
Глаза те у срамницы как быть у совы,
А я, душа Аннушка, и всем хороша,
Брови те у Аннушки — черна соболя,
Глаза те у Аннушки — ясна сокола».

Грушица, грушица моя,
Груша зеленая моя,
Под грушею светлица стоит,
Во светлице девица сидит,
Слезну речь говорит:
«Катись, месяц, за лес, не свети;
Всходи, красно солнце, не пеки
— Стань, мой сердечной, в памяти,
Полно глаза ты мои жечь,
Полно из глаз слезы точить,
Полно бело лицо мочить,
Я и так много терплю,
Грусть превеликую держу.
Грусть ко злодею отошлю —
Пусть злодей ведает и сам,
Сколь жить на свете тяжело
Без милова друга своего.
Пойду в зеленой сад гулять,
Сорву с грушицы цветок,
Совью на голову венок,
Пойду на быстрой на Дунай,
Стану на мелком на брегу,
Брошу венок мой я в реку,
Погляжу в ту сторону —
Тонет ли, тонет ли венок,
Тужит ли, тужит ли дружок?
Не тонет мой аленькой венок,
Не тужит мой миленькой дружок,
Знать-то, иная у него,
Знать-то, иную полюбил,
Знать-то, получше меня,
Знать-то, поважливее,
Знать-то, поприветливее».

Еще что же вы, братцы, призадумались,
Призадумались, ребятушки, закручинились,
Что повесили свои буйныя головы,
Что потупили ясны очи во сыру землю?
Еще ходим мы, братцы, не первой год,
И мы пьем-едим на Волге все готовое,
Цветно платье носим припасенное;
Еще лих на нас супостат-злодей,
Супостат-злодей, генерал лихой,
Высылает из Казани часты высылки,
Высылает все-то высылки солдатские,
Они ловят нас, хватают добрых молодцов,
Называют нас ворами, разбойниками,
И мы, братцы, ведь не воры, не разбойники —
Мы люди добрые, ребята все повольские,
Еще ходим мы по Волге не первой год,
Воровства и грабительства довольно есть,

Из Кремля, Кремля, крепка города,
От дворца, дворца государева,
Что до самой ли Красной площади,
Пролегала тут широкая дороженька.
Что по той ли по широкой по дороженьке
Как ведут казнить тут добра молодца.
Добра молодца, большова барина,
Что большова барина, атамана стрелецкаго.
За измену против царскаго величества,
Он идет ли, молодец, не оступается,
Что быстро на всех людей озирается,
Что и тут царю не покоряется.
Перед ним идет грозен палач,
Во руках несет остер топор,
А за ним идут отец и мать,
Отец и мать, молода жена;
Они плачут, что река льется,
Возрыдают, как ручьи шумят,
В возрыданье выговаривают:
«Ты, дитя ли наше милое,
Покорися ты самому царю,
Принеси свою повинную,
Авось тебя государь-царь пожалует —
Оставит буйну голову на могучих плечах».
Каменеет сердце молодецкое,
Он противится царю, упрямствует,
Отца, матери не слушает,
Над молодой женой не сжалится,
О детях своих не болезнует.
Привели его на площадь Красную,
Отрубили буйну голову,
Что по самы могучи плеча.