Даниил Мордовцев - За чьи грехи?

В Грановитой палате [1] Грановитая палата (1487–1491) Московского Кремля служила местом торжественных церемоний и посольских приемов. Стены и своды палаты были расписаны на сюжеты библейской и русской истории. Колокольня Ивана Великого построена в Кремле в 1600 г., считалась самым высоким зданием Москвы, ее высота до креста была 38,5 сажени (порядка 81 м). Алексей Михайлович (1629–1676), второй царь (1645–1676) из династии Романовых; от первого брака с Марьей Ильиничной Милославской имел детей Федора, Ивана и царевну Софью (1657–1704), правившую (1682–1689) страной при совместном царствии брата Ивана V и Петра I (1672–1725), сына Алексея Михайловича и его второй жены Натальи Кирилловны Нарышкиной. Фаворитом Софьи был князь Василий Васильевич Голицын (1643–1714), дипломат и гос. деятель, предпринимавший дважды (1687 и 1689) неудачные походы против крымского хана. В 1689 г. Софья была низложена Петром I, позднее пострижена в монахини и заточена, а Голицын сослан в Архангельский край. , в столовой избе, у великого государя с боярами «сиденье».

Это было 5 мая 1664 года.

С раннего утра, которое выдалось таким ярким и теплым, обширная площадь около дворца запружена каретами, колымагами и боярскою дворовою челядью с оседланными конями в богатой сбруе. Экипажи и кони принадлежат московской знати, нахлынувшей во дворец к царскому сиденью: обширное постельное крыльцо, словно маковое поле, пестрит цветною и золотою одеждою площадных стольников, стряпчих и дворян московских.

Эта пестрая и шумная толпа поминутно расступается и поклонами провожает знатных и близких бояр, которые через постельное крыльцо проходят прямо в царскую переднюю. Это уже великая честь, до которой стольникам, стряпчим и дворянам высоко, как до креста на колокольне Ивана Великого.

Но и передняя уже давно полна: кроме бояр, в ней толпятся, по праву, окольничие, что удостаиваются великой чести быть иногда «около» самого государя, равнодумные дворяне и думные дьяки.

Наконец, в самой столовой избе, в «комнате», — высшая знать московская, самые сановитые бородачи. Тут же и великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Руси самодержец. Он сидит в переднем углу, на возвышении со ступенями. Под ним большое золоченое кресло. Столовая изба так и блестит золотом и серебром изящной, а чаще аляповатой московской работы: на одном окне, на золотом бархате, красуются рядом четверо серебряных часов-курантов; у того же окна — серебряный стенной «шандал»; на другом окне — большой серебряник с лоханью, а по сторонам его — высокие рассольники; на третьем окне, на золотом бархате — другой серебряный рассольник да серебряная позолоченная бочка, «мерою в ведро». На рундуке, против государева места, и на ступенях постланы дорогие персидские ковры; около столпа, упирающегося в потолок столовой избы, — поставец: на нем ярко горят под лучами весеннего солнца всевозможные драгоценные сосуды — золотые, серебряные, сердоликовые, яшмовые.

Едва царь уселся в кресло, как на постельном крыльце произошло небывалое смятение. Послышался смешанный говор, из которого выделялись отдельные голоса:

— Хохлы! хохлатые люди едут!

— Это черкасы, гетмановы Ивана Брюховецкого [2] Иван Мартынович Брюховецкий (ум. 1668), кошевой запорожских казаков, с 1663 г. гетман Левобережной Украины, ведя непрерывные войны с поляками и своими политическими соперниками на Украине, неоднократно посылал в Москву просить помощи. Низовой называлась часть Украины с Запорожской Сечью (в низовьях Днепра). «Тишайший» — устойчивый, почти титулярный эпитет Алексея Михайловича (о его сложном значении см.: Панченко А. М., Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984, с. 7–9). Вопреки историческому значению позднее этот эпитет был переосмыслен как характеристика мягкого нрава царя; отчасти это отразилось и в изображении Алексея Михайловича у Мордовцева. посланцы на отпуск к великому государю.

— Смотрите! смотрите! каки усищи!

— И головы бриты, словно у татар.

— Только у татар хохлов нету, а эти с хохлами. Действительно, из-за карет и колымаг, запружавших дворцовую площадь, показалась небольшая группа всадников. Это и были гетманские посланцы, всего пять человек. Их сопровождал стрелецкий сотник, а почетную свиту их составляли три взвода стрельцов от трех приказов, только без пищалей, как полагалось по придворному церемониалу.