Любовь Воронкова - Сын Зевса

— А вы заметили, как много бедноты в Афинах? — сказал Гефестион. — Я просто поражен. Такой могущественный город, так украшен — и столько нищеты! Почему это?

— У них слишком много рабов, — нахмурясь, сказал Антипатр.

— А разве плохо, когда много рабов? — удивился Александр. — Чем больше рабов, тем больше рабочих рук, тем легче жить свободным гражданам.

— Это так. Но если всеми работами завладеют рабы, то что же делать свободным?

— А ты знаешь, Антипа, что говорил мой учитель Аристотель? «Необходимо, чтобы существовали рабы для всяких работ, а свободные люди, граждане, должны управлять ими». Видишь, я запомнил.

— Я тоже помню это, — сказал Гефестион, — он еще привел пример из «Илиады»…

— Да! — перебил Александр. — Он сказал: «Если бы каждое орудие могло выполнять свойственное ему дело само по данному ему приказанию…» Как те треножники Гефеста [*]:

Аристотель против того, чтобы с рабами обращаться дурно. Но он считает, что без рабов никак нельзя. Это только у Гефеста могли треножники катиться сами собой.

— Это одна сторона дела, — упрямо продолжал Антипатр, — а есть и другая, о которой Аристотель тоже говорил. Он говорил, что общение с рабами разлагает граждан, не говоря уже о том, что они лишают граждан работы. Вот ремесленник. Он придет и починит кому-то крышу — он заработал и, значит, сыт. Сошьет кому-то обувь или обожжет и продаст горшок. Опять-таки он заработал — и сыт. А если все это делают рабы, и притом бесплатно, — что же делать ремесленнику? Как ему быть? Вот и наполняется город нищетой. Рабы съедят Афины.

— Значит, по-твоему, Антипа, — сказал Александр, нахмурясь, — рабство нужно уничтожить?

— О нет! — Антипатр покачал головой. — Рабство должно существовать вечно. Рабы должны делать свое дело — работать в рудниках, рыть канавы, таскать камни, выполнять все грубые и грязные работы.

Что еще мог сказать Антипатр, если даже Аристотель, человек великого ума и таланта, считал, что рабство необходимо? Люди своего времени, они и не могли мыслить иначе, не могли представить себе, что рабство — это позор их общества, их государства.

— Но свободные тоже не должны сидеть дома без дела, — продолжал Антипатр. — А их дело — постигать воинскую науку, воевать, властвовать, покорять чужие страны, а не посылать вместо себя наемников, как делают афиняне. А что за воин наемник?

Говорили о многом, вспоминали о многом. Особенно о том, что видели в Акрополе. И о большом храме Афины Паллады. И о той Афине, бронзовой, что стоит под открытым небом и чье копье светит золотой звездой морякам, плывущим домой. И о храме Эрехтейоне, храме Посейдона, где внутри на скале остался след его трезубца. Как хороши белые мраморные фигуры его фриза на фоне из фиолетово-черного элевсинского известняка, как изящны его ионические колонны!..

Но одно воспоминание Александр хранил про себя — воспоминание о той минуте, когда он встретился взглядом со сверкающими глазами богини…

«Да, отец прав, — думал он, — нельзя разорять Афины. Нельзя их разорять».

И какой безвестной, глухой и печальной казалась ему теперь Пелла, затерянная в македонских горах!

Наступила осень, начались дожди. Горы стояли нахмуренные, одетые мокрым лесом. По каменистым вершинам ползли, переваливая через них, тяжелые темные облака…

Филиппу не было покоя.

С Афинами все улажено — наконец-то! Маленькие эллинские города молча впустили македонский гарнизон, — Халкида, Амбракия, Акрокоринф…

На съезде в Коринфе, созванном Филиппом, провозглашен всеобщий мир. Между Македонией и эллинскими государствами со всеми, кроме Спарты, заключен оборонительный и наступательный союз. В числе других пунктов, принятых на этом съезде, утверждено одно, очень важное для замыслов Филиппа решение: каждый гражданин союзного города, который, будучи наемником на службе чужой державы, обнажит оружие против союза или против царя, должен как изменник быть изгнанным, а имущество его отобрано. Это решение лишало персидского царя эллинских наемников, которые могли бы выступить против Филиппа, когда он пойдет воевать с Персией, а воевать с Персией он пойдет скоро. Этой войны хочет и Эллада, чтобы отомстить за все зло и горе, принесенные персами, чтобы освободить от персидского владычества эллинские города в Азии. И захватить новые земли, чтобы было куда отправить весь нищий народ Эллады, которому не хватало ни земли, ни работы, ни хлеба в своей родной стране.