Росс Лэйдлоу - Аттила, Бич Божий

Тит опасался, что отец вот-вот бросится в сбивчивые воспоминания о днях своей бурной молодости, но Руфин-старший взял себя в руки и отрывисто произнес:

— Впрочем, я тебе об этом уже рассказывал. Выпьем-ка лучше вина. Парочка амфор фалернского у меня всегда наготове. — Лишь тут он, казалось, впервые заметил Клотильду, и бросил в сторону сына недоуменный взгляд, в котором читалось легкое неодобрение. — Твоя спутница? — Вопрос отца повис в воздухе, словно лишь хорошие манеры не позволяли ему выразить словами то, что его интересовало: кто эта девушка — наложница сына либо же его сожительница? (Для Гая она могла быть либо той, либо другой; других отношений между римлянином и германкой он не признавал. А все в Клотильде — от одежд до цвета глаз и формы губ — говорило о ее тевтонском происхождении.)

Тит взял девушку за руку.

— Отец, это Клотильда; она из знатной бургундской семьи. Мы надеемся, что ты дашь свое согласие и благословение на наш брак.

Гай побледнел и уставился на сына с недоверием — слова Тита повергли его в глубокий шок.

— Но…ты не можешь, — промямлил он наконец. — Она — германка. Это противозаконно.

— Строго говоря, так оно и есть, — признал Тит. — Но ты не хуже меня знаешь, что закон всегда можно обойти — было бы желание. В конце концов, Гонорий и сам женат на дочери Стилихона, который был вандалом. Если ты замолвишь за нас словечко перед епископом, уверен, что префект претория…

— Никогда, слышишь, никогда! — перебил сына Гай; щеки его горели от возмущения. — Чтобы мой сын взял в жены германку? Даже думать об этом забудь! Хочешь покрыть род Руфинов вечным позором?

Все шло кувырком — такого развития событий Тит и предположить не мог.

— Мне очень жаль, — пробормотал он Клотильде, стараясь не встречаться с ней взглядом, и знаком приказал нерешительно топтавшемуся на месте рабу увести ее из атрия, где вот-вот должна была разразиться буря.

— Такого обращения, отец, она не заслуживает, — осуждающе произнес Тит, когда они остались вдвоем. — Клотильда — замечательная девушка. Лучшей невестки тебе не найти. Только потому, что она германка… — Тут юноша запнулся, от душившего гнева речь его сделалась бессвязной.

— Германцы — враги Рима, — в голосе Гая звучало раздражение. — Они — раковая опухоль, которая разъедает империю изнутри. Если мы не вышвырнем их с наших земель, наш конец не за горами. — Немного помолчав, он продолжил, уже более спокойно. — Ты же, сын мой, и сам все отлично понимаешь, правда? Послушай, мы не можем обсуждать это здесь; наш разговор могут подслушать рабы. Продолжим беседу в tablinum .

Понурив голову и слегка прихрамывая, юноша проследовал за отцом в комнату, отведенную под хранение, чтение и переписывание древних свитков. (В детстве Тит упал с лошади, сильно повредив ногу, и сопровождавшая его с тех пор хромота позволила избежать призыва в армию, которого ему, сыну солдата, иначе избежать бы не удалось. Тем не менее должность приписанного к одному из полков писаря придала ему почти военный статус, вследствие чего он получил право на ношение военной формы.) Окна комнаты выходили на перистиль, прямоугольный двор с садом, фонтанами, покрытыми зеленью галереями и аллеей классических статуй. Сквозь открытые ставни до Тита доносилась целая смесь ласкающих ухо звуков: плеск падающей воды, отдаленное мычание домашнего скота, мягкое кудахтанье кур. На развешенных вдоль стен полках можно было обнаружить произведения не только всех старых классиков — Вергилия, Горация, Овидия, Цезаря, Светония и прочих, — но и некоторых современных авторов, вроде Клавдиана Клавдия и Аммиана Марцеллина. Отец и сын присели на складные стулья, лицом друг к другу.

— Мы не должны общаться с этими людьми, сын мой. С этими невежественными варварами. У них отталкивающие манеры, они воняют, носят длинные волосы, облачаются в шкуры животных и брюки вместо пристойных одежд, питают отвращение к культуре… Мне продолжать?

— Возможно, им и присуще все то, что ты перечислил, отец. Но я сталкивался с ними и знаю, что они могут быть смелыми и честными — в отличие от многих сегодняшних римлян. А уж преданнее друзей, чем германцы, еще надо поискать. Как бы то ни было, нравятся они нам или нет — все это пустое. Они живут здесь, и никуда от этого не денешься. Вышвырнуть их отсюда мы не в силах, они нужны нам в армии; и лучшее, что мы можем сделать — попытаться найти с ними общий язык. Ты же и сам знаешь, что они искренне восхищаются многим из того, что есть у римлян, и хотят, действительно хотят , мирно сосуществовать с нами в пределах одной империи. С нашей стороны было бы полным безрассудством этим не воспользоваться. Констанций это понимал, поэтому и старался подружиться со всеми германскими племенами. Сейчас, после его смерти, у нас новый полководец, Аэций, и, кажется, он стоит на тех же позициях.