Владимир Богомолов - Поворотный день

И наконец, словно из-под земли грозный окрик и щелчок затвора:

— Стой! Кто идет? Пароль?

— Я и штабс-капитан Беседин! — торжественно ответил разведчик, ликуя в душе, что его опасному путешествию наступает конец и что загадки капитана Беседина больше не существует. Его ответ был паролем.

Один из дозорных подошел к всадникам. В нем Дундич узнал Зотова. Тот тоже убедился, что перед ним Дундич, и кому-то скомандовал:

— Давай!

И сейчас же в черное глухое небо взлетели, упираясь в низкие снеговые тучи, две яркие, как вспышки молнии, ракеты.

Беседин и его попутчики, щурясь, оглянулись и увидели, что весь огромный обоз плотно окружен кавалерийскими порядками. А впереди всадников, грозно нацелясь пулеметами, стояли знаменитые буденовские тачанки.

— Ясно, штабс-капитан, — спросил Дундич, доставая на всякий случай наган, — какой надежный у вашего обоза конвой? Сейчас вы сообщите Мамонтову, что доставили груз в целости и сохранности в распоряжение командарма Буденного.

— Я так и предполагал! — с отчаянием воскликнул офицер, покорно передавая Дундичу свой револьвер. — Я хотел спросить у вас документы, но меня смутили погоны и обезоружила ваша решительность.

На станции Бахмут были соляные шахты. Когда туда ворвалась конная разведка Дундича, бойцы забыли обо всем на свете и начали набирать соль во что попало и сколько можно было увезти в седле.

Дундич не ругал своих конников, только поторапливал их. Дело в том, что в Красной Армии, да и во всей Советской республике, не хватало соли. Редко видели ее и буденовцы. Вот почему они так жадно накинулись на белые кучки, разбросанные возле складов и железнодорожных путей.

Иван Антонович набил торбу и теперь стоял с подветренной стороны старого каменного дома, вглядывался в тихие улицы Бахмута и вспоминал, как полтора года назад приехал сюда со споим отрядом. Тогда с солью тоже было плохо, по решению местного ревкома его товарищи и сам он были направлены на шахту, где буквально в поте лица кирками и лопатами добывали драгоценную соль. Красные торопились отправить ее в центральную Россию, пока еще железнодорожная ветка находилась в руках Советской власти.

А с запада и юга на Бахмут уже напирали гайдамаки, поддерживаемые немецкими войсками. Белые рвались в Донбасс. Армии Ворошилова и Сиверса с огромным трудом сдерживали их натиск. И еще вспомнил Дундич, что именно здесь его однополчанин Благомир Джолич позорно предал отряд и то святое дело, верой и правдой служить которому до последней капли крови клялись он в лагере военнопленных… С тех пор он ничего не знал о Джоличе, забывать стал, а сегодня все проявилось в памяти, точно произошло вчера.

Неожиданно из ближайшего переулка показались всадники. Дундич резко свистнул. Это был сигнал опасности. Его бойцы тут же приладили погоны, вскочили в седла.

Подъехавший офицер представился начальником патруля и распорядился: отряду есаула помочь обозникам генерала Улагая, которые едут на погрузку соли.

— Его превосходительству мы никогда не отказываем в помощи, — озорно подмигнув своим товарищам, согласился Дундич и попросил поторопить обоз.

Как только белые отъехали, Дундич сказал:

— Придется задержаться. Не будем же мы с плотвой возвращаться, когда можем доставить к корпусному столу стерлядку.

Скоро у ворот шахтоуправления стояли двое часовых в погонах ставропольского казачьего полка, над входом появилась фанерная вывеска: «Комендатура», а на дверях кабинета бывшего управляющего трафарет: «Комендант».

В кабинете сидело несколько человек, одетых в белоказачьи мундиры. Дундич, довольно потирая руки и хлопая по плечу Казакова, приговаривал:

— Привезем целый-целый обоз соли. Хлеб — соли, борщ — соли, чай — соли. Красота!

Со склада шахтоуправления бойцы принесли несколько кусков мороженого мяса, пару буханок хлеба, кочаны капусты, и сейчас же в кабинете жарко затрещала круглая железная печь «буржуйка». Где-то достали кастрюлю. Заварили щи.

Во дворе ординарец Дундича готовился к встрече гостей. Чтобы сразу же поразить воображение приезжающих, Шпитальный развесил на веревке на самом видном месте два кителя с полковничьими погонами.

Через час к шахте подъехали легкие сани с двумя офицерами. Увидев вывеску, белые спросили, где можно найти коменданта.

Дундичу доложили о первых охотниках до соли. Он послал Казакова навстречу офицерам. Казаков, в накинутой на плечи черной венгерке, отороченной белым мехом, и надвинутой на затылок белой высокой папахе, похожий на только что испеченного прапорщика, выскочил на крыльцо и хлебосольным хозяином начал приглашать господ офицеров на шулюм из телятины. Белые поблагодарили прапорщика, но спросили, где же соль, которую они должны срочно погрузить, пока на станцию не ворвались буденовские головорезы.