Владимир Богомолов - Поворотный день

Дундич хотел попросить прощения, но не смог: обидно, что Буденный не оценил его риска во имя любимой. И не только. Он ведь привез ценные сведения. Если кадеты одного Дундича испугались, что с ними будет, когда корпус двинется на Царицын.

— Молчишь, анархист несчастный! — не унимался Семен Михайлович. — У нас корпус — высший разряд кавалерии! Понимаешь, сколько людей на тебя смотрит? Три дивизии, восемнадцать полков. Тут не затеряешься, как в армейском соединении… Сдай оружие и на гауптвахту. Десять суток!

В это время Щаденко настойчиво тянул его за рукав и косил глазами за спину Дундича.

Увидел Буденный возле вагона молодую черноволосую казачку, прижимающую кончики узелка к заплаканным глазам, смягчился.

— Невеста или уже жена? — строго посмотрел на замкнутое лицо Дундича.

— Невеста, — поспешила на помощь другу Самарина. — Хотели сегодня обвенчаться, да вот вы…

— Ну конечно, я виноват, — обиженно произнес Буденный и резко добавил: — Уведите его с глаз моих! А ты, невеста, в лазарете побудешь.

— Я на машинке умею печатать.

— Хорошо. Зачислим в штаб. А жених пусть на губе посидит. До воскресенья, — сократил он срок наказания наполовину.

Но и дня не пришлось Дундичу находиться под арестом. Перед ужином часовой доставил «штрафника» к тому самому бронепоезду «Имени товарища Буденного». Подвел к вагону, в котором Дундич привез Марию, стукнул прикладом в металлическую дверь. Та могучим войсковым барабаном загудела и отворилась.

До сих пор не мог понять Иван Антонович, что надумал комкор. Решил, что переводят его из одного карцера в другой. Какая разница, где отбывать наказание, в летней кухне с самодельной решеткой на окне или в железном вагоне. Но, оказавшись в тамбуре и увидев Надежду Ивановну Буденную с яркой астрой на широком лацкане праздничного костюма, почувствовал учащенное сердцебиение. Знал: там, где Надежда Ивановна, никогда не бывает плохо. Предчувствие не обмануло и сегодня. Жена комкора приложила палец к губам, слегка кивнула в сторону салона и предупредила: — Как войдешь, ничему не удивляйся. Попроси прощения у Семена. Меня не выдавай. Уговорили мы его всем женотделом свадьбу вашу сыграть.

Дундич не верил своим ушам. Он ожидал услышать в этом вагоне любые слова, но не такие, которые сдавили горло и мешают даже поблагодарить Надежду Ивановну. Пока он искал пуговицу воротника, часовой вложил в его руку ремень, велел подпоясаться и идти на доклад к комкору.

— Я ваш должник на всю жизнь, — шептал Дундич, подталкиваемый к двери.

Не ласково и не сурово встретил его Буденный. Вопросительно вскинулась правая бровь, когда глянул на жену: не проболталась? Надежда Ивановна сделала вид, что сама видит Дундича первый раз с той поры, как он был наказан. Иван Антонович попросил прощения за свою провинность и разрешения вновь принять свой отряд, с которым готов хоть сейчас идти в разведку и в атаку…

— Не торопись, — загадочно улыбнулся командир корпуса. — Погляди на товарищей. Думаешь, ради чего они собрались?

Дундич посмотрел преувеличенно округленными глазами на командиров дивизии и бригад и пожал плечами, дав понять, к удовольствию командующего, что разгадать эту тайну он не может.

— То-то, — крутнул кончик уса Семен Михайлович. — Думаешь, один ты сюрпризы умеешь преподносить. Нет, братишка, мы тоже горазды.

Он сделал размыкающий жест рукой, и расступившиеся командиры пропустили вперед Марию в белом платье и с белой наколочкой на высокой короне. Дундич порывисто протянул руки своей суженой и благодарно поглядел на Буденного.

— Согласен взять ее в жены?

— Молю вас, товарищ Буденный, удостойте чести — благословите.

— Да я же не поп, — рассмеялся комкор. — Ни иконы, ни креста у меня нет. Разве плеткой…

Все засмеялись, а Буденный притронулся к плечам молодых и задушевно сказал:

— Любите друг дружку, дорогие мои…

А утром началось наступление красной конницы на Воронеж. Иван Антонович, передав бронепоезд другому командиру, принял дивизион для особых поручений при комкоре.

За неширокой, с песчаными берегами речкой Медведицей, где развилка уводила одну дорогу на хутор Теркин, а другую на станицу Усть-Медведицкую, отряд Дундича спешился. Над пойменным лугом колыхался туман, размывая очертания окрестностей. «Тут легко напороться на кадетов», — решил Иван Антонович, разглядывая местность.

Опасения были оправданными. Вторую неделю буденовцы, идя на Воронеж, никак не могли настичь конницу Мамонтова, которая заблаговременно уходила, нападая на тылы бригад и полков. Теперь Буденный решил хитростью выманить Мамонтова на открытый бой. В разные места он направил отряды разведчиков, за которыми следовали полки. Отрядам был дан приказ: в бой с разъездами белых не вступать, отходить, увлекая за собой.