Борис Васильев - Скобелев, или Есть только миг…

— Хорошо ответил. Так вот, Константин Ксаверьевич, маневр этот — суворовский. А посему немедля востребуйте обещанный нам Коломенский полк и — на позиции. Лично за маневр отвечаешь. — Дождался, когда Бискупский ушел, крепко обнял Скобелева. — Спасибо, орел. За дерзость спасибо, за доверие, за голову твою бесценную. Береги ее, она еще ой как России пригодится!

«Золотой старик, — растроганно думал Скобелев, возвращаясь к отряду. — Ни о карьере, ни о славе, ни о гневе государевом не помышляет — только о победе. Вот бы с таким полководцем…»

Тут он вспомнил Бискупского, спокойный, академически холодный анализ его, скобелевского плана, и понял, что при всей порывистости и отваге князь Шаховской к подобному анализу не способен. Понял, что он — лишь старательный исполнитель чужих идей, что в исполнении их ему достанет и решимости, и воли, и той доли безоглядного риска, без которой не выигрывают сражений. Но, исполняя идею, в которую поверил почти с юношеской горячностью, князь уже не сможет внести в нее ни одной своей мысли, даже если этого потребует изменчивая, дышащая порохом и смертью обстановка упорного сражения. Понял, что Шаховской будет ломить, ломить со всей убежденностью и страстью, ломить упрямо, тупо и жестоко.

Скобелев спускал с цепи льва. Но льва старого, хотя и сохранившего львиную хватку, но уже утратившего львиную гибкость.

Когда растаял туман, русские батареи открыли огонь по всей линии турецких укреплений. Воздух еще не прогрелся, и пороховые дымы плотной завесой заволакивали поле сражения. Сквозь их пелену вспыхивали яркие всплески выстрелов и густые розетки снарядных разрывов. Это так напоминало старинные гравюры, что наблюдавший за началом сражения генерал Криденер довольно заметил:

— Стратегия — точная наука, господа. Смотрите, сколько красоты в четком, неукоснительном исполнении расписанной по нотам симфонии сражения.

Начало битв всегда приводило в восторг генералов от теории. В эти минуты все шло по их планам, поскольку противник выжидал, не торопясь обнаруживать своих намерений.

— У Османа заложило уши от грохота нашей артиллерии, — барон говорил сейчас для истории и приятно ощущал это. — Громите его. Громите так, чтобы у него лопнули барабанные перепонки. Оглохший противник — уже инвалид, господа.

Криденер и ему подобные — а таковых было немало во все времена и у всех народов — всегда уютно радовались бездеятельности врага. Наполеон же приходил в бешенство ( «Почему, почему они не атакуют?!»), Суворов не находил себе места, пока противник его не начинал действовать, Мориц Саксонский [48] Мориц Саксонский — Мориц (Нассауский) (1567–1625), граф, статхаудер в республике Соединенных провинций с 1585 года, полководец, военный реформатор. Одержал ряд побед над испанскими войсками. прекратил бой, встретившись с непонятной пассивностью неприятельской армии, и даже Кутузов, всю жизнь удачно изображавший флегматика, утратил покой и сон, пока французы не начали нового наступления после сидения в Москве. Да и для них стратегия была наукой, но наукой, лишь подкрепляющей творчество, исстари именуемое военным искусством.

— Бой развивается в полном соответствии с нашими планами, господа. А посему прикажите подать завтрак. Грохот артиллерии способствует аппетиту.

В то время как Криденер и его офицеры завтракали с соответствующим грохоту аппетитом, четыре табора турецкой пехоты под прикрытием пушечного огня перешли в атаку на гребень Зеленых гор, а на правом фланге показались конные группы черкесов. Пехота еще не подошла, хребет держали спешенные кубанцы, и Скобелев решил отвести свои части. Его час еще не наступил.

— Отходить. Орудия перебросить левее, на второй гребень, за спину кубанцев.

— Зачем, ваше превосходительство? — удивился Кухаренко. — Позиция удобная, авось не сомнут.

— Я на авось не воюю, — сухо сказал Скобелев. — Где твои осетины, Тутолмин?

— В резерве, как вы распорядились.

— Видишь черкесов? Мне надо, чтобы осетины атаковали их в конном строю. Отбросить, пробиться к реке Вид и войти в соприкосновение с отрядом генерала Лашкарева.

— Далековато.

— Я говорю не о географии, а о тактике, полковник. Необходимо передать генералу Лашкареву мою личную просьбу: как только он услышит, что мы пошли на штурм, пусть тотчас же атакует Плевну по Софийскому шоссе.

— То-то Осман-паша завертится! — заулыбался Тутолмин, сразу оценив неожиданность этого удара для противника.