Борис Васильев - Скобелев, или Есть только миг…

— Макаров Степан Осипович [54] Макаров Степан Осипович (1848–49, 1904), русский флотоводец и океанограф, вице-адмирал, руководитель двух кругосветных плаваний (1886–1889 и 1894–1896). Выдвинул идею и руководил строительством ледокола «Ермак», на котором совершил два арктических плавания. Разработал тактику броненосного флота, исследовал проблему непотопляемости и живучести кораблей. В начале русско-японской войны командовал Тихоокеанской эскадрой в Порт-Артуре, погиб на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на мине. .

С этого дружеского ужина наедине начались их ежевечерние встречи, и Скобелев сразу повеселел. Со Степаном Осиповичем было, о чем поговорить и поспорить не ради спора да разговора, а ради выяснения точек зрения. Макаров был весьма образован и, что всегда импонировало Михаилу Дмитриевичу, имел свою, личную, подчас оригинальную, но хорошо продуманную позицию.

— В сражениях вы всегда ориентируетесь на самую решительную часть, смело выдвинувшуюся вперед без оглядки на более медлительных соседей, не так ли, Михаил Дмитриевич? Я уловил ваш боевой почерк, проанализировав ваши операции.

— Только вперед, безоглядно вперед! Заставить оглядываться противника — таков мой принцип.

— Мой — тоже, но, правда, чисто теоретически, поскольку мне не случалось самостоятельно руководить морскими сражениями. Но твердо уверен, что старое морское правило подстраиваться под самое тихоходное судно, чтобы не потерять его в бою, порочно в основе своей. Оно лишает инициативы наиболее решительных и энергичных капитанов, сковывает их самостоятельность, лишает маневра и в результате отдает простор противнику. Нет, нет, атака, атака и еще раз атака, вы совершенно правы, Михаил Дмитриевич. Я подал Морскому ведомству обоснованную теорию морского сражения эскадр, в составе которых разноскоростные суда, но получил нагоняй.

— Не отчаивайтесь, Степан Осипович, — невесело улыбнулся Скобелев. — Я всю жизнь поступал точно так же, продолжайте и вы в этом духе. Вы наживете множество врагов в лице своих же злословящих русских ура-патриотов и глубокое искреннее уважение противника, кем бы ни был этот противник.

Минск торжественно встретил героя Балканской войны. Толпы народа шумно и восторженно приветствовали его на улицах. Михаил Дмитриевич был растроган до слез, однако первый приказ, отданный им, вызвал некоторое удивление среди офицеров. Поздравив корпус с прибытием на зимние квартиры, Скобелев далее написал:

«…отчислить все мое жалованье в особую запасную сумму, которая будет расходоваться нуждающимся чинам, как солдатам, так и офицерам, и чтобы просящим пособие никогда отказа не было… Прошу господ офицеров посильно отчислять деньги в эту особую сумму и заранее благодарю их…»

В следующее воскресенье губернатор устроил прием, на котором произнес проникновенную речь. Городские власти присвоили генералу звание Почетного гражданина города Минска, предприниматели и купцы наградили весьма ценным подарком, а интеллигенция преподнесла стихи в его честь. Стихи с искренним волнением прочитала милая скромная девушка, застенчиво вручившая Михаилу Дмитриевичу цветы уже лично от себя.

— Тронут, — с чувством сказал Скобелев, растерянно пожав ей руку вместо того, чтобы поцеловать. А когда она удалилась, поинтересовался:

— Кто такая?

— Екатерина Головкина, — пояснил подвернувшийся под руку чиновник для особых поручений. — Отменно образованна, отменно умна, но, увы, без приданого и связей.

— Она будет на обеде у губернатора?

— Если пожелаете, ваше превосходительство.

Его превосходительство пожелал, после чего начал встречаться с Екатериной Головкиной не только на званых обедах. Михаилу Дмитриевичу было интересно беседовать с нею, хотелось слушать ее, видеть, ощущать рядом. Порою он чувствовал, что начинает увлекаться, радовался этому чувству, но…

— Я — несчастный человек, — жаловался он Верещагину, посетившему его проездом в Берлин. — Мне легко и просто в компании кокоток, актрис, шансонеток и мучительно трудно в обществе светских девиц. Это какой-то рок! Я все время настолько боюсь попасть под каблучок, что постоянно держусь в напряжении, глупею и злюсь. В этом основная причина, почему я в конце концов развелся с очаровательной княжной Марией Гагариной.

— Дать тебе совет? — серьезно сказал Василий Васильевич. — Женись на той женщине, с которой и утром легко да просто.

— Я дерзок, сам знаешь, но дерзить родителям не могу. Матушка сказала, что не знатная ей невестка нужна, но порядочная, и огорчать ее я не собираюсь. Не могу и не буду. Извини мои ненужные откровения, только…