Сергей Катканов: Рыцари былого и грядущего. Том I

Казначей Ордена брат Эймар управлял королевской казной 25 лет. Ему удалось после присоединения Нормандии к Франции утвердить в новой провинции монету, ходившую в королевстве, и вытеснить старую — сложнейшее финансовое мероприятие, которое мало кому можно было поручить. В 1222 году Филипп Август назначил Эймара одним из трёх своих душеприказчиков — доверие огромное. Весьма примечательно, кстати, то, что первые и самые блестящие финансисты Ордена, державшие в руках всю Францию, известны лишь по именам, то есть мы вообще ничего не знаем об этих таинственных личностях. Впрочем, приемником Эймара в количестве министра финансов Франции был несколько лучше известный казначей Ордена Храма Жан де Милли, исполнявший эти функции с 1228 по 1231 год.

В царствование Людовика Святого личная королевская казна так же находилась в Тампле, а при приемниках святого короля она совершенно слилась с казной Ордена. Финансовое управление страной окончательно сосредоточил в своих руках главный финансист тамплиеров.

Эти факты обычно приводят, как примеры финансового могущества храмовников, а так же, как иллюстрации к теме: «Тамплиеры — лучшие друзья королей». Но вы поставьте себя на место любого из этих королей, и вы поймёте, что вскоре начнёте тихо ненавидеть «друзей», которые фактически держат вас за горло. Ведь тамплиеры не были вассалами короля, Орден был совершенно независим от короны, то есть королевские финансы управлялись людьми, которые ни в какой ситуации не были обязаны подчиняться королю. Хорошо, когда очередной король Франции находился в личных дружеских отношениях с очередным казначеем Ордена, а если нет? Король мог ненавидеть «Эсташа» всеми силами души и всё же вынужден был творить его волю, а не свою. И дело тут вовсе не в том, что через это страдало королевское самолюбие. Нарушался правильный порядок управления страной. Монархия — власть, данная от Бога, и только в этом смысл монархии, только этим она отличается от диктатуры. Ослаблять монархию, узурпируя часть её функций, значит, восставать против богоданного порядка управления.

Андрей ужаснулся, сформулировав последнюю мысль. Если тамплиеры как хотели вертели помазанником Божьим, так это уже граничит с богоборчеством. Нет, нет. Конечно же не так. Тамплиеры всеми силами укрепляли монархию, весьма эффективно поддерживая «собирателей земель французских», королей, с невероятным упорством стремившихся к централизации власти. В борьбе с феодальной вольницей у правителей Франции не было союзников, надёжнее тамплиеров. Орден никогда не узурпировал финансовые полномочия короны. Король всегда был вправе забрать казну из Тампля. В начале XIV Филипп Красивый так и поступил, но управление королевскими финансами тут же пошло наперекосяк, без храмовников ничего не получалось, и король был вынужден вернуть казну в Тампль. Можно представить себе «железного короля», который побитым псом вернулся к «друзьям-храмовникам» со всеми своими денежками.

Весьма плачевная ситуация, но в чём можно было упрекнуть тамплиеров? В том, что они были лучшими финансистами страны? В том, что они своими ссудами не раз спасали монархию от полного финансового краха? Разве тамплиеры не были самыми надёжными сборщиками королевских налогов? Разве, являясь финансовыми советниками королей, они хоть раз дали плохой совет? В этом Орден никогда не могли упрекнуть даже злейшие враги храмовников.

Ссуды, которые тамплиеры предоставляли монархам, всегда были беспроцентными. Богатые монастыри намного охотнее предоставляли займы королям, если их возврат гарантировал Орден. Если король поручал тамплиерам контроль за деятельностью королевских чиновников — не было контролёров более профессиональных, честных, неподкупных. Благодаря помощи Ордена трон Франции постоянно укреплялся. Но!.. Могущество Ордена росло быстрее, чем могущество трона, и в этом заключалось трагическое противоречие. Хотя не ослаблять же было Ордену себя только для того, чтобы представить достаточный простор королевскому управлению. Орден становился сильнее государства и, сам того не желая, начал подменять собой государство, то есть он начинал объективно ослаблять государство.

Если во время парижского восстания Филипп Красивый был вынужден искать безопасности в Тампле, потому что ни королевский дворец, ни королевские рыцари не могли гарантировать его безопасность, а тамплиеры — могли, так что это означало? Храмовники спасли короля! Безусловно. Но ведь из этого так же следовало: король в Париже — ничто, Орден в Париже — всё. И если король вскоре начал против Ордена свои приснопамятные репрессии, так ведь за этим могло стоять нечто куда большее, чем просто чёрная неблагодарность. Не быть в Париже двум суверенам!